Правосудие во имя любви
Шрифт:
— Пойдем отсюда, — сказала Энджи, когда обе они оделись.
Кейт сглотнула слезы и последовала за ней. Несмотря на яркое солнце, день был прохладный. Кейт остановилась и набрала полные легкие бодрящего воздуха.
— Ты, похоже, опоздала на автобус, — заметила Энджи. — Давай я тебя подвезу.
— Нет, мне неудобно.
— Да брось ты, какая ерунда! Пошли.
Кейт больше не возражала. Она совершенно обессилела. Вдобавок ей, по совести говоря, всегда было приятно прокатиться с Энджи на стареньком «камаро». Сама она
Кейт понимала, что завидовать грешно, но ничего не могла с собой поделать. Мать Энджи, Роберта, была медсестрой в окружной больнице и прилично зарабатывала. Она души не чаяла в своей дочери, которая, как и Кейт, росла единственным ребенком. Роберта выбивалась из сил, лишь бы Энджи не страдала из-за того, что отец бросил их, сбежав с другой женщиной.
Кейт как-то попробовала высказать Энджи свое сочувствие, но та наотрез отказалась говорить об отце, и больше они к этому не возвращались.
Видит Бог, она и сама о многом не хотела ни с кем говорить, и в первую очередь о собственных родителях.
— Слушай, может, заедем к нам? — предложила Энджи по пути к стоянке. — Мама принесла мне выкройку и купила материал на мини-юбку. Я хочу, чтобы ты посмотрела.
Кейт не обиделась, когда Энджи заговорила про обновки. Она знала, что подруга не хотела ее уязвить. Энджи уважала ее самолюбие и никогда не подчеркивала разницу в их положении, общаясь с ней на равных.
Со вздохом Кейт произнесла:
— Я бы с радостью, но мне надо домой, помогать маме.
Вдруг тишину прорезал оглушительный свист. Девочки вздрогнули. Кейт оглянулась и увидела, что их нагоняют Томас Дженнингс и Уэйд Джексон.
— Еще не хватало, — вполголоса сказала Кейт, — это Томас, а с ним… как его?..
— Уэйд, — подсказала Энджи, — хорек вертлявый, видеть его не могу.
— Я тоже. Тем более, что он зубы не чистит, — подхватила Кейт.
— Это точно. Он на английском сидит за мной. Как я ни обернусь, он вечно скалится. В переднем зубе дырка, а в ней еда застревает.
— Фу, гадость какая.
Энджи хихикнула:
— Да уж, с Томасом не сравнить!
Мальчишки явно направлялись к ним.
— Куда торопимся? — спросил Томас с усмешкой.
Кейт молчала. При виде Томаса у нее отнимался язык, а коленки становились, как ватные.
— Домой, — коротко отозвалась Энджи.
— Может, лучше прогуляемся? Мы вас кока-колой угостим. — Томас ткнул Уэйда локтем в бок. — Верно я говорю?
— Э-э-э… ну… ясное дело, угостим.
Ответила снова Энджи:
— Нет, спасибо. Нам некогда.
— Слушай, Кейт, — сказал вдруг Томас, — а ты что молчишь? Язык проглотила?
— Я, к сожалению, тоже спешу, — прошептала она пересохшими губами.
Не обращая внимания на Энджи, Томас подмигнул:
— Может, в другой раз, а?
— Хорошо, — выдавила Кейт.
Когда мальчишки отошли, Кейт повернулась к Энджи, словно не веря себе:
—
— А что такого? — как ни в чем не бывало, спросила Энджи.
— Будто ты не понимаешь!
Энджи вытаращила глаза:
— Ты на радостях не забыла, что торопишься домой? Садись в машину.
Небольшой фермерский городок Фор-Корнерс лежал в девятнадцати милях от Остина, в гористом районе Хилл-Кантри. Он был ничем не примечателен, но местные жители все же гордились своими угодьями, да еще новой бензоколонкой с бакалейной лавкой, построенной на обочине проселочной дороги.
«Камаро» приближался к ферме, где жила Кейт. В машине надрывалось радио. Подруги молчали, думая о своем.
Энджи свернула на проселочную дорогу. Музыка резко смолкла и диктор объявил: «Последние новости агентства Ассошиэйтед Ньюс. Девятнадцатилетняя Патриция Херст, внучка покойного газетного магната Уильяма Рэндолфа Херста, была похищена из своей квартиры в Беркли, штат Калифорния».
— Вот ужас-то! — Кейт выпрямилась на сиденье и вся обратилась в слух. Она знала, что учитель истории завтра непременно спросит об этом случае, потому что он всегда интересовался текущими событиями.
У Энджи по спине пробежали мурашки:
— Бр-р-р… Жутко представить, что такое могло бы произойти и с нами.
— Не говори, — отозвалась Кейт и замолчала. У нее не выходил из головы Томас Дженнингс. Сердце ее снова забилось сильнее.
— Энджи…
— А?
— Скажи, тебе что, не нравится Томас?
Энджи неотрывно смотрела на дорогу, но Кейт заметила, что ее пальцы крепче сжали руль.
— Ну почему же, парень как парень, — с напускным равнодушием ответила она, потом повернулась к Кейт и широко улыбнулась: — Только считает, что все девчонки от него без ума.
Кейт тоже улыбнулась в ответ:
— Но ведь так и есть, правда?
— Может, и правда.
Обе рассмеялись.
— Мне не померещилось, что он мне подмигнул? — спросила Кейт.
— Нет, это точно. Я тоже заметила.
— С чего бы это? Он со мной за все время двух слов не сказал.
— Разве поймешь, что у них на уме?
— Я мечтаю, чтобы он пригласил меня на свидание, — вырвалось у Кейт.
Ей казалось, что это любовь на всю жизнь. Он был самым красивым, самым умным, самым популярным из старшеклассников. В свои семнадцать лет (Кейт была на год моложе) он выглядел значительно старше других. Его лицо, безупречное, как у артиста, обрамляли густые черные волосы. Он напоминал Элвиса Пресли и давно смущал ее покой. Высокий, стройный, он улыбался так, что у девчонок захватывало дух. Сплетницы болтали, что от такой улыбки трусики падают сами собой. Кейт сгорала от ревности, хотя ни за что не призналась бы себе, что мечтает о Томасе. Она намеревалась сохранить девственность до замужества. Но во сне ей грезилось другое.