Праздник, который всегда с тобой

Хемингуэй Эрнест

— Заметь, на них не ставят. Но пусть это тебя не смущает.

Первую скачку мы выиграли, поставив половину выделенных денег, конь привез нам сам-двенадцать, прыгал замечательно, вырвался на дальней стороне круга и пришел на четыре корпуса впереди. Половину денег мы отложили, а другую половину поставили на второго жеребца, который сразу вышел вперед, все время лидировал на барьерах, а на ровном едва удержал преимущество — фаворит нагонял его с каждым шагом, только два хлыста мелькали в воздухе.

Мы пошли выпить по бокалу шампанского в баре под трибуной и подождали, пока объявят выигрыши.

— Ох, скачки эти тяжело даются, —

сказала жена. — Ты видел, как он его настигал?

— У меня до сих пор все замирает.

— Сколько он принесет?

— Ставка была восемнадцать к одному. Но под конец на него могло больше народу поставить.

Лошади прошли мимо — наш мокрый, с раздутыми ноздрями, жокей похлопывал его.

— Бедняга, — сказала она. — Мы-то только ставили.

Мы посмотрели им вслед, выпили еще по бокалу шампанского, а потом был объявлен выигрыш: 85. Это означало, что выплатят восемьдесят пять франков за десять.

— Видно, под конец на него много поставили, — сказал я.

Но мы выиграли много денег, большие деньги для нас, и теперь у нас была и весна, и деньги. Я подумал, что больше ничего и не надо. В такой день взять по четверти выигрыша каждому на расходы, а половину капитала оставить для скачек. Капитал для скачек я держал в секрете, отдельно от остальных денег, а скачки в том или другом месте проводились ежедневно.

Позже в том же году, когда мы вернулись из поездки и нам опять повезло на каких-то скачках, мы зашли по дороге домой в «Прюнье» и, оглядев в витрине все чудеса с ясно прописанными ценами, сели за стойку. Мы ели устрицы и крабы по-мексикански, запивая бокалами сансера. Мы пошли домой через сад Тюильри уже затемно, остановились, посмотрели через арку Карусель на темный сад, на огни площади Согласия за темным садом, на длинную цепочку огней, взбегающих к Триумфальной арке. Потом мы посмотрели назад, на темный Лувр, и я спросил:

— Как думаешь, это правда, что все арки расположены на одной линии? Эти две и Сермионская в Милане [9] ?

— Не знаю, Тэти. Раз говорят — наверное, знают. А помнишь, как мы весной спустились на итальянскую сторону Сен-Бернара, после подъема в снегах, и втроем с Чинком весь день шли до Аосты?

— Чинк назвал это «Через Сен-Бернар в городских туфлях». Помнишь свои туфли?

— Бедные туфли. Помнишь, как мы пили фруктовый коктейль в кафе «Биффи» в галерее — «Капри» со свежими персиками и земляникой из высокого стеклянного кувшина со льдом?

9

Тут, по-видимому, какое-то недоразумение, поскольку в Милане, в парке Семпионе, находится Семпионская арка.

— Вот там я и подумал об этих трех арках.

— Я помню Сермионскую. Она похожа на эту.

— Помнишь, в Эгле вы с Чинком сидели в саду и читали, пока я ловил рыбу?

— Да, Тэти.

Я вспомнил Рону, узкую и серую, полную талой воды, и два канала, богатых форелью, — канал Роны и Штокальпер. Штокальпер в тот день был прозрачен, а ронский — еще мутный.

— Помнишь, когда конские каштаны были в цвету и я пытался вспомнить, что мне рассказал, кажется, Джим Гэмбл про глицинию, — и никак не мог вспомнить.

— Да, Тэти, а вы с Чинком все говорили о том, как написать о чем-то правдиво — правильно показать, а не описывать. Я все помню. Иногда

он был прав, иногда — ты. Я помню, вы спорили о формах, о фактурах, об освещении.

Мы вышли из Лувра через ворота, перешли улицу и теперь стояли на мосту, опершись на парапет и глядя на воду.

— Мы трое вечно обо всем спорили, но всегда о чем-то конкретном и подтрунивали друг над другом. Я помню все, что мы делали и о чем говорили в той поездке, — сказала Хэдли. — Правда. Все помню. Когда вы с Чинком разговаривали, я тоже участвовала. Не то что в роли жены у мисс Стайн.

— Хотел бы я вспомнить тот рассказ о лозах глицинии.

— Это было не важно, Тэти. Там дело было в лозах.

— Помнишь, я принес вино из Эгля в шале. Нам продали его в трактире. Сказали, что оно пойдет к форели. Мы завернули бутылку, кажется, в «Газетт де Лозанн».

— Вино сион было еще лучше. Помнишь, когда мы вернулись в шале, фрау Гангесвиш приготовила ее au bleu [10] ? Чудесная была форель, Тэти. Мы пили сион, ели на террасе над склоном горы и смотрели на озеро, на хребет Дан-дю-Миди за ним, наполовину под снегом, и на деревья в устье Роны, где она впадает в озеро.

10

Во французской кухне — способ приготовления свежей рыбы в соленой воде с уксусом и специями (с уксусом — чтобы подчеркнуть голубой цвет ее кожи).

— Зимой и весной нам всегда не хватает Чинка.

— Всегда. А мне и сейчас не хватает, хотя весна прошла.

Чинк был кадровый военный и прибыл в Монс из Сандхерста. Познакомился я с ним в Италии, и он был моим лучшим другом, а потом долгое время — нашим лучшим другом. В ту пору он проводил отпуска с нами.

— Он постарается получить отпуск будущей весной. Он написал из Кельна на прошлой неделе.

— Знаю. Надо жить сейчас и пользоваться каждой минутой.

— Сейчас мы смотрим, как вода бьется в этот устой. Интересно, что мы увидим, когда посмотрим вдоль реки.

Мы посмотрели, и вот что было перед нами: наша река, и наш город, и остров в нашем городе.

— Нам очень везет, — сказала она. — Надеюсь, Чинк приедет. Он о нас заботится.

— Он так не думает.

— Конечно, нет.

— Он думает, мы вместе исследуем.

— Так оно и есть. Но важно, что исследуешь.

Мы прошли по мосту и очутились на нашем берегу реки.

— Ты опять проголодалась? — спросил я. — А то ходим, болтаем.

— Конечно, Тэти. А ты?

— Пойдем в какое-нибудь прекрасное место и закажем по-настоящему роскошный ужин.

— Куда?

— «Мишо»?

— Замечательно — и близко.

По улице Сен-Пер мы дошли до угла улицы Жакоб, остановились и посмотрели через окно на картины и мебель. Мы стояли перед рестораном «Мишо» и читали меню на щите. Ресторан был полон, мы ждали, когда посетители выйдут, наблюдали за столами, где уже пили кофе.

Мы успели проголодаться, пока гуляли, а «Мишо» для нас был привлекательный и дорогой ресторан. В то время там обедал Джойс с семьей — он и жена у стены; Джойс, подняв в одной руке меню, смотрит на него через толстые очки; рядом — Нора, ест изящно, но с аппетитом; Джорджо, худой, франтоватый, с прилизанным затылком; Лючия с густыми кудрявыми волосами, не совсем еще взрослая девушка; все разговаривают по-итальянски.