Праздник под угрозой
Шрифт:
— Первый — статичный, он… эм… обеспечивает устойчивость магической конструкции. Второй — динамический, обеспечивает подвижность и распределение эфира. Третий… третий поток… эм…
— Вибрационный, — подсказал Аполлон Безбородко, который сидел рядом с ним. — Образует связи и помогает передавать энергию внутри конструкции.
— Вот именно, вибрационный! — подхватил Феликс. — И четвёртый — резонансный. Он используется для синхронизации сложных магических структур.
Я кивнул, делая пометку в тетради:
— Хорошо. Не
Феликс довольно ухмыльнулся, а Аполлон добавил с тихой усмешкой:
— Радуйся, Феликс, что я рядом сижу.
Следующими на очереди были Лева Львов и Миша Эристов. Тут-то и начались сложности. Я открыл сводку результатов их проверочных работ и покачал головой:
— Лева, Миша, у вас пробелы по трети тем. Львов, объясни мне, как рассчитывается плотность стихий при создании двух параллельных заклинаний малой конструкции?
Лева почесал затылок и мямлил что-то невнятное о корреляции и магических коэффициентах, но из этого нельзя было вычленить ни одного правильного предложения. Я тяжело вздохнул:
— Львов, завтра занимаемся. Весь вечер, не меньше.
Лева сдул со лба чёлку и кивнул:
— Я понял, Алексей. Буду стараться.
— Эристов, твоя очередь. Расскажи про связь между стабилизирующим потоком и внутренним контуром магической структуры.
Миша замер, его глаза стали чуть круглее. Видно было, что он судорожно пытается вспомнить хоть что-то.
— Эм… Ну… стабилизирующий эфир… он… как бы…
— Он как бы ничего, — оборвал я и уставился на них со Львовым. — Завтра вечером втроем сидим и учим весь раздел заново.
Миша закатил глаза и изобразил мученика:
— Добиваешь, Николаев. Серьёзно.
— Я пытаюсь спасти репутацию нашей группы, — строго ответил я, хотя и не сдержал лёгкой улыбки. — У нас неделя до аттестации, и это последний шанс надрать задницы «двойке» в общем зачете. Так что будем разбирать каждый предмет столь же подробно.
Андрей кивнул, записывая результаты:
— Я подержу Мишу и Львова за уши, если ты не успеешь.
Феликс захохотал, а Лева и Миша притворно застонали.
— Всё, ребята, на сегодня закончили. У кого остались вопросы — вечером ко мне после занятий по аномалиям. Отработаем индивидуально.
Я записал темы, которые требовалось доработать с каждым, и уже собирался закрыть тетрадь, когда заметил, как Миша Эристов тихонько ткнул пальцем в сторону двери.
— Смотрите! — прошептал он.
Я поднял взгляд и увидел у входа фигуру Боде, помощника Шереметевой. Высокий, подтянутый и всегда безукоризненно одетый, адъютант направлялся прямо к нашему столу.
Андрей тут же взглянул на часы и нахмурился:
— Рановато для сбора на занятие по аномальной силе. Что-то случилось?
Боде остановился прямо передо мной. И физиономия у него вечно была настолько непроницаемая, что вообще не угадаешь, что стряслось на этот раз.
— Господин Николаев, —
Я переглянулся с Андреем и Феликсом, которые выглядели не менее удивлёнными. Я быстро сложил тетради и поднялся на ноги, сдерживая любопытство.
— Иду.
— Сейчас же.
Боде развернулся на каблуках и направился к выходу. В библиотеке снова стало тихо, но теперь все взгляды были прикованы ко мне.
Глава 10
Я шел за Боде по длинному коридору, в котором разносились эхо наших шагов.
— Что случилось? — тихо спросил я, поравнявшись с адъютантом.
— Увидите.
Боде, как всегда, был немногословен, что наверняка нравилось Шереметевой, а меня раздражало, особенно в такие моменты.
Кабинет генерал-лейтенанта Шереметевой находился в конце коридора, за массивной дубовой дверью с латунной табличкой. Адъютант постучал трижды и, услышав изнутри приглушённое «входите», толкнул дверь, пропуская меня вперёд.
Когда я вошел, первое, что бросилось в глаза — сутулая фигурка Лёни Уварова, моего одногруппника, который нервно теребил край своего мундира. На стуле сидел маголекарь Сумароков — дальний родственник возлюбленного взбалмошной Лизы Рибопьер.
Худощавое лицо Лёни выглядело напряжённым, а глаза бегали по сторонам, как у загнанного зверя. Я невольно остановился, глядя на него с удивлением. Последний раз я видел его в лазарете, куда его отправили после того, как он попробовал магический стимулятор, и его эфир оказался практически выжженным. Я был уверен, что его карьера в Спецкорпусе закончилась.
Шереметева подняла взгляд от бумаг и кивнула мне.
— Николаев, вот и вы. Проходите.
Я шагнул вперёд, заинтригованный неожиданной встречей. Боде вышел и плотно закрыл дверь снаружи.
— Господин Уваров, — продолжила Шереметева, — только что полностью восстановился и выписан из лазарета. Сегодня решится его судьба.
Лёня явно пытался сохранять спокойствие, но его руки дрожали, а дыхание казалось неровным. Я встал рядом с ним напротив стола генерал-лейтенанта.
— С вашего позволения, — начал я, глядя на Шереметеву и Сумарокова, — могу я узнать, зачем для этого понадобилась моя персона?
— Сейчас объясню, — ответила она сухо и обратилась к Лёне. — Уваров, напомните Николаеву, за что вы оказались в лазарете.
— Я… я принял магический стимулятор, — начал Уваров, избегая встречаться со мной взглядом. — И этим нарушил устав…
Шереметева жестом велела ему замолчать и повернулась ко мне.
— За столь грубое нарушение Уваров должен был быть отчислен, — сказала она холодно. — Однако, у него неожиданно нашёлся могущественный покровитель в Совете Регентов, который столь настойчиво рекомендовал мне дать ему второй шанс, что я не смею отказать.