Праздник в сказочной стране
Шрифт:
— Ник — волшебница, — пояснила девочка.
— Не иначе, — согласился он.
— Ничего подобного, — заявила Николь. — Я — учительница младших классов, и глаза на затылке входят в список обязательных требований.
Ее улыбка вовсе не зажгла пожар желания в его крови, и ему полегчало. Значит, вчера вечером это просто гормоны разыгрались.
— Как прошел сегодняшний урок?
Она просияла:
— О! Это было так весело!
Внутри у него что-то радостно дрогнуло.
— Надеюсь, вы не возражаете, что заниматься пришлось с Джеком?
— Ну что
И Кейд понял: она даже рада, что вместо него пришел Джек. Это ощутимо укололо его самолюбие.
— Джек сказал, я прирожденная наездница и у меня все получается.
Джек и ему когда-то так сказал — после того, как Кейд совершенно измотался. Очевидно, старику понравилась Николь.
— Все тело ломит? — из вредности спросил он.
— Пока нет.
Кейд уже собирался сообщить ей, что завтра утром она не встанет, но тут Элла выбралась из его объятий.
— Папа, посмотри нашу картинку. Ник привезла очень толстую раскраску, и мы каждый день можем раскрашивать по картинке.
— А рождественские тут есть? — невинно спросил он.
Николь покраснела, но не опустила головы:
— Это все сценки из жизни австралийских животных.
Он строго посмотрел на Николь и поджал губы.
— Ну-ка, спойте мне песенку про Санту, прежде чем я снова уйду работать.
Элла захлопала в ладошки. Николь, он мог бы поклясться, закатила глаза.
— «Рудольф, олень красноно-о-осый…» — затянула Элла, и Николь, слегка припозднившись, подхватила мелодию.
— А теперь берите карандаш и порисуйте с нами. — Николь протянула ему коробку. — Либо присоединяйтесь, либо возвращайтесь к работе. Выбирайте!
Это прозвучало так по-учительски, что он усмехнулся. Пришлось ему тоже запеть и раскрасить коалу. Синим цветом.
Когда они закончили, Элла так и прыгала от счастья.
— До Рождества осталось только двадцать раз поспать! Мне нужно много-много подарков, — поставила их в известность малышка. — Во-первых, кино про Рапунцель. Во-вторых, машинка-кемпер для моей Барби…
Кейд загадочно ухмыльнулся. Он-то выписал DVD и целую гору кукольного добра еще полтора месяца назад. В таком деле нельзя рисковать. Вдруг раскупят? Сейчас все подарочки надежно запрятаны на верху его шкафа.
— Ник! — вдруг воскликнула Элла. — А ты что заказала Санте?
— Я не жду подарков от Санты, ведь я уже взрослая.
Кейд предупреждающе прокашлялся:
— В «Ваминда-Доунс» Санта приносит подарки всем.
В глазах Николь мелькнуло понимание.
— Каждый год, — поведала Элла, — Санта приносит Хэрри огромную коробку шоколадных конфет и… и… что-то в бутылке.
Николь быстро взглянула на Кейда:
— Духи?
— «Бейлис айриш крим», — сознался он.
Ее губы дрогнули.
— Ой, ты знаешь, Элла, именно это я бы тоже хотела получить от Санты!
— Как? Машинку для Барби?! — изумилась девочка.
— Она у меня уже есть! — поклялась Николь. — Санта принес, когда мне было шесть лет.
Кейд нахмурился. Коробка имбирных пряников в шоколаде и бутылка ликера вдруг показались
— А если бы вы могли получить все, что угодно, что бы вы попросили?
Она пожала плечами. Похоже, вопрос ее совершенно не волновал, и его это беспокоило.
— Кроме лошади, — настаивал Кейд. — Было ведь что-то, о чем вы мечтали все детство, но так никогда и не получили?
Николь устремила взор в небо, припоминая.
— Любовные романы! Когда я была подростком, я их обожала. И попросила к Рождеству коллекцию любовных романов. А получила полное собрание сочинений Джейн Остин в кожаном переплете. Строго говоря, это тоже любовные романы, и, поймите меня правильно, я люблю Джейн Остин, но… но я не это просила. — Николь нахмурилась. — Давненько я не держала в руках любовного романчика!
Она тряхнула волосами, отгоняя непрошеные мысли, но, Кейд заметил, сделала это очень осторожно, чтобы не разбудить заснувшую у нее на руках Холли. Какие романы? Он смотрел на нее, баюкавшую его дочь.
— Вы похожи на Мадонну с младенцем.
Она фыркнула:
— Поверьте, во мне нет ничего святого, слово даю!
Кейд едва сдержал смех. Она вмиг напряглась и снова начала проделывать все эти свои дурацкие штучки — делать вид, что ничего такого не говорила, тогда как говорила, и это было остроумно, и заставило его рассмеяться. И конечно, все испортила.
— Мне пора. — Кейд поднялся с травы.
— Пока, пап.
Он почти ушел. Но вернулся.
— Вечером полежите в горячей ванне. Мускулы будут не так болеть.
И вот тут уж он ушел по-настоящему, чуть ли не бегом. Потому что перед ним замаячила картинка: Николь в пенной ванне, глаза полузакрыты, губы полуоткрыты… Надо убираться подобру-поздорову!
А десять дней спустя прибыла его родня. Мать и весь ее багаж — на одном самолете, сестра с пятилетними сыновьями-близняшками — на другом. Зять должен был присоединиться к ним позже, в сочельник. Именно об этом Кейд и мечтал, именно так он и планировал — шумное, веселое Рождество в кругу большой семьи. Он заметил, что Николь держится в тени. Вообще-то он изо всех сил старался замечать ее как можно меньше, но…
Например, он никак не мог не заметить, какими глазами она смотрит на конфетницу с шоколадным драже, которую Хэрри поставила в гостиной. Рядом красовались фруктовые пирожные и песочное печенье, но именно на изюм в шоколаде Николь смотрела тяжело, неотступно, пристально. В душе он посмеивался над ее муками и все ждал, когда же она запустит руку в вазу и, наконец, как следует проникнется духом Рождества. А она все держалась, хотя, кажется, ее магнитом тянуло к этому изюму.
Когда дело дошло до рождественских гимнов, он увидел, что ее глаза затуманились, хоть она и улыбалась. А потом и вовсе незаметно выскользнула из дома на веранду. Дети были с бабушкой и тетей и поэтому не заметили ее побега. Никто, кроме него, не заметил. Кейд стиснул зубы, досчитал до десяти — как раз десять дней оставалось до Рождества, — а потом последовал за нею в темноту ночи.