Праздник жизни
Шрифт:
— Не хочешь ли ты сказать, чтобы я ушел с работы?
— Я хочу сказать, что в ближайшее время ты должен закрыть эту операцию. У нас нет реальных оснований, чтобы продолжать ее.
— Но я не могу оставить Миган без защиты.
— Можешь пойти с ней в полицию, рассказать им все, что знаешь, и передать Миган под их охрану.
— Ты же знаешь, я не брошу это дело на полпути.
— Мы не супергерои, Кромвель. Мы не можем влезать в любое преступление, связанное с хорошенькой беременной женщиной, только на том основании, что мы защитим ее
— А если они попросят нашей помощи?
— Если попросят, мы рассмотрим их просьбу.
— А тем временем Миган и ее еще не родившийся ребенок погибнут, — горячо проговорил он. — Вот что я скажу тебе, раз уж все идет к тому, что Бюро прекращает операцию, считайте меня в отпуске, пока я не найду человека, охотящегося на нее.
— Не знаю, что там у вас с этой женщиной, и знать не хочу. Я постараюсь пока не закрывать операцию. А потом делай как знаешь, но, учти, тебе придется оговаривать все с ней. Ты не сможешь действовать как агент ФБР.
— Понятно.
— Не давай этой женщине манипулировать тобой. Не все беременные святые.
— Это официальный совет?
— Нет, это мое частное мнение. Как официальное лицо я советую передать дело местной полиции и возвращаться.
— Я подумаю.
— Хорошо, не забудь известить меня.
— Обязательно. А сейчас мне надо бежать. Свяжусь с тобой утром.
Барт положил трубку. Будь у него хоть капля здравого смысла, он поступил бы так, как говорил его начальник, тем более что Миган больше не хочет оставаться здесь под его охраной. Однако, хочет она того или нет, он не бросит ее, пока не убедится, что она в полной безопасности.
Миган сидела на кровати, глядя в ночную тьму и обдумывая информацию, которую сообщил ей Барт. Это какой-то непрекращающийся кошмар. Она повернулась к нему.
— Если Джошуа Карауэй в тюрьме, что изменится, если я остановлюсь с ребенком в мотеле.
— Мое дело охранять тебя.
— Так тебе же лучше. На этом твоя работа заканчивается. — Для него это, может, просто работа, а она больше не хочет испытывать страх, который пережила сегодня. Слышать пистолетные выстрелы и не знать, жив он или валяется в луже крови, медленно умирая, и терзаться ужасной мыслью о том, что следующая очередь ее и ребенка.
— Кому-то нужна твоя смерть, Миган. Раз не Джошуа Карауэю, то, значит, кому-то еще. Если ты переедешь в мотель в Мобиле, это его не остановит.
— Все это выше моих сил, Барт. Я совсем разваливаюсь. Я ничего не хочу, только свернуться калачиком под простыней и спать.
— Вот и отлично. Утро вечера мудренее.
— Мы можем говорить до посинения, но толку не будет. Мы никогда не доберемся до какого-то фантастического заговора, приговорившего меня и Джеки к смерти. Кроме человека, сейчас сидящего за решеткой, ни у кого нет ни малейших причин убивать меня.
— У меня есть кое-какие соображения, план, который я хочу осуществить немедленно.
Она покачала головой.
— Утром, Барт.
Он взял ее за руку и приподнял. Ему не верилось, что еще сегодня вечером они танцевали на террасе Пенни. Что он целовал ее под сенью ветки омелы и все его тело трепетало.
Она посмотрела на него.
— Если мне еще раз доведется получить бумажку с предсказанием, что я встречу высокого, темноволосого красавца, я спущу это пророчество в туалет.
— Красавца? Ха-ха.
Она вымученно улыбнулась.
— Таков приговор дам на вечеринке.
— Посмотри на это с другой точки зрения. Сколько бы радостей ты потеряла, если бы мы не встретились.
— Радостей? Радости это когда находишь на распродаже потрясающее платье, в два раза дешевле первоначальной цены, или лихо скатываешься на лыжах с крутого склона. А когда за тобой гоняется безумец, чему же тут радоваться? Нет, я закрываю лавочку. И спускаю воду.
— Я согласен. Если мне гадалка предскажет встречу с милой, интеллигентной, красивой да еще и беременной женщиной, которая перенесет меня в фантастический дом в раю, я брошу бумажку под ноги и растопчу.
— Красивой? Ха-ха.
— Красавицей. — Он провел пальцем по ее щеке. — Если ночью я понадоблюсь, позови. Я сплю чутко.
Барометр страха опять подскочил.
— А ты не думаешь, что киллер вернется ночью?
— Едва ли. Думаю, что он за письменным столом, обдумывает новые планы. Но в любом случае двери и окна закрыты, а в доме слышен любой шорох. Можешь отдохнуть. Положись на меня. Я действительно чутко сплю.
— Хорошо, — согласилась она. — Но это не значит, что завтра я соглашусь с твоими планами. Выслушаю — да, но следовать им — и не проси.
— По рукам. — Он не уходил.
— Что-нибудь еще?
— Об этом поцелуе.
— С какой стати тебе извиняться за поцелуй? Я же понимаю, что это часть спектакля. Как иначе было убедить окружающих, что мы влюбленная пара?
— Нет. — Их взгляды встретились, и он смущенно улыбнулся. — Поцелуй не имеет ничего общего с Бартом Кромвелем или делом о маньяке. Просто я хотел, чтобы ты это знала. — Он повернулся и вышел, прежде чем она успела ответить.
Миган тронула пальцем губы, и чувства, пережитые под омелой, вновь охватили ее. Может, она и попала в переплет, но жива. Она глянула в зеркало на свой живот.
— Как думаешь, крошка? Он охранник или нет? По мне, так составляй я список охранников, он бы венчал этот список.
Ангелочек сжался в узел. Миган легонько похлопала себя по животу.
— Будем считать это голосом «за».
Хотя все это не имеет никакого значения. А если что и имеет, так это ребенок и как его спасти. Ребенок, которого она полюбила больше жизни. Ребенок, которого надо будет отдать сразу после родов. И Барт Кромвель. Он тоже исчезнет из ее жизни, как только арестует убийцу.