Предатель крови
Шрифт:
— Мой отец прятал в этом тайнике деньги на крайний случай… например, на случай побега. Мы с матерью об этом знали.
— Значит, хорошо, что там нет денег? Твои мать и отец забрали их и бежали.
— Еще мы договаривались оставить на такой случай записку. Я подумал, а вдруг найду…
— Письмо из прошлого? — закончила за него Магьер. — Лисил, они же знали, что ты покинул город. Если они бежали вместе, то у них не было никакой причины оставлять тебе послание.
Лисила эти слова не утешили. Он опустил голову, закрыв глаза. Махнув рукой на то, как отчужденно он держался в последние дни, Магьер
— Помнишь, сколько раз мы заходили в тупик, когда искали следы моего прошлого? Теперь ты по крайней мере знаешь, что они взяли деньги и попытались бежать… вдвоем.
Лисил поглядел на нее и после долгого молчания наконец крепко сжал ее руку.
— Нам надо уходить, — сказала Магьер. — В доме, судя по всему, давно уже никто не живет, не стоит дожидаться, пока нас заметят патрульные солдаты.
Ее слова подействовали на Лисила, но совсем не так, как ей хотелось. Вместо того чтобы направиться к выходу, он обогнул поворот перил и решительно двинулся на второй этаж. В этот миг опасения Магьер сбылись — снизу, с улицы донеслись приглушенные голоса.
— Уходим! Быстро! — прошипела она.
Не слушая, Лисил сделал еще шаг наверх, и тогда Магьер схватила его за плащ.
Лисил рывком развернулся к ней, стиснул ее запястье. Взгляд его, еще недавно равнодушный, сделался холодным, жестким — словно перед глазами Магьер угрожающе сверкнуло лезвие ножа. Она едва не разжала пальцы.
Помимо воли в ней вспыхнул гнев, но Магьер тотчас подавила его. Понятно, что Лисилу трудно было уйти отсюда, почти ничего не узнав, но она сомневалась, что он сможет обнаружить что-то важное, — все-таки прошло восемь лет.
— Лисил, — прошептала она, как могла, спокойнее. — Нам надо уходить… немедленно.
Лисил разжал пальцы, высвободив ее запястье, и Магьер начала, пятясь, отступать вниз по лестнице. Она не сводила глаз с полуэльфа, пока не убедилась, что он следует за ней. Они опять прошли через гостиную (Магьер прижималась к стене, все время посматривая на окно), почти пробежали столовую, кухню — и из черного хода выскочили во двор.
Протиснувшись по узкой тропке между домами, Магьер осторожно выглянула на улицу — сначала в одну, затем в другую сторону. Впереди, направляясь к мосту, неторопливо шагали двое солдат. Когда они отошли достаточно далеко, Магьер и ни на шаг не отстававший от нее Лисил опрометью промчались до проулка и торопливо залезли в фургон.
— Что-нибудь узнали? — спросила Винн.
— Только то, что отец и мать Лисила, вероятно, попытались бежать, — ответила Магьер. — Когда это было и куда они направились — узнать невозможно.
Лисил устроился на козлах рядом с ней и плотнее закутался в плащ, так ни разу и не оглянувшись на свой прежний дом.
— А что, если поговорить с их друзьями? — предложила Винн.
— Друзьями? — переспросил полуэльф. И поморщился, всем своим видом показывая, насколько наивно это предложение.
— Ну да, с кем-то, кто знал твоих родителей. Может, эти люди хоть что-то да слышали о них.
— У наемных убийц не бывает друзей, — отрезал Лисил. Потом вдруг осекся, задумался и после недолгого молчания прошептал: — Брет!
— Почему это — бред? — удивилась Магьер.
— Да не бред, а
На миг Магьер возликовала — все-таки им, быть может, удастся хоть что-то узнать о родителях Лисила… но тут же эту кратковременную радость сменила опасливая настороженность.
— Ему можно доверять? — спросила она.
— Постольку-поскольку, — отозвался Лисил. Снова в Магьер вспыхнул гнев, и на сей раз она не стала его сдерживать.
— Что значит — «постольку-поскольку»?! — рявкнула она.
Лисил сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Брет — один из шпионов Дармута.
Пылающие жаровни из массивного чугуна выстроились рядами вдоль стен парадного зала замка, в котором сидела за столом леди Хеди Прога. Напротив нее располагался барон Эмель Милеа, а между ними, во главе стола, восседал их гостеприимный хозяин, лорд Дармут. Хеди мысленно считала минуты до того сладостного мгновения, когда наконец закончится этот тягостный вечер.
На деревянных, отполированных до блеска блюдах разносили угощение — фаршированных фазанов, сушеные персики, зимний ореховый пирог и караваи свежеиспеченного хлеба. Гости ели с изукрашенных глазурью тарелок, пользуясь серебряными вилками и ложками. Эта претензия на роскошь мало интересовала Хеди, хотя она все же приметила, что с годами число доверенных министров лорда Дармута заметно сократилось. Единственным министром, который сегодня вечером присутствовал в парадном зале, был ее Эмель, Хеди ковырялась в еде, приличия ради иногда отправляя в рот крохотный кусочек, а сама украдкой наблюдала за хозяином.
Коротко остриженные волосы лорда Дармута были каштанового цвета, но на лбу и висках уже начинали седеть. Грубое, тяжелое лицо покрывали морщины, а под левым глазом виднелись уже почти незаметные следы старых шрамов. Даже сейчас, на парадном ужине, он был облачен в кирасу с кожаной подложкой, а на широком поясе висели длинные кинжалы в ножнах. Раньше он носил бороду, но в последнее время ежедневно брился, быть может полагая, что так будет выглядеть моложе. Напрасные попытки — и с бородой, и без Дармут оставался стареющим кровожадным варваром.
Хеди украдкой глянула через стол на Эмеля. Лет сорока с небольшим, с рыжими, понемногу редеющими волосами, барон нынче вечером в этом зале был единственным человеком, который понимал, что кроется за ее фальшиво покорной улыбкой. Он сам научил Хеди сдерживаться, таить свои чувства, не выставляя напоказ. Эмель был жив до сих пор, в то время как головы многих нобилей и высших офицеров Дармута украсили собою железные шипы, в изобилии торчавшие на стенах замка.
Всякий раз, когда Дармут шевелился в своем ореховом, с высокой спинкой кресле, Хеди обдавало тяжелым духом мускуса и застарелого пота. Потянувшись за бутылкой вина, Дармут задел рукой запястье Хеди — и она помимо воли вздрогнула. Его жилистая рука на ощупь напоминала узловатую веревку, обмотанную вокруг сухой чурки и почему-то обросшую жестким седоватым волосом. Хеди окаменела, изо всех сил удерживая себя от того, чтоб не воткнуть в запястье Дармута свой столовый нож.