Предатель крови
Шрифт:
– Я еще не выжил из ума, - вздрогнул я, потому как, случись что, кара могла обрушиться не только на потерявшую голову Джинни, но и на меня, не уследившего за сестрой.
– Рон, оставь ее, - сказала вдруг Миллисента, сидевшая рядом и прислушивавшаяся к нашему разговору (остальные были слишком заняты ставками на участников Турнира, в смысле, против них).
– Мы уже говорили на эту тему. Де Линт повел себя крайне достойно, пускай ситуация и кажется крайне щекотливой, и довольно об этом.
Я поперхнулся соком.
– Джинни не хватает выдержки, - добавила она, и сестра тяжело вздохнула.
– Ее просто этому не научили.
– А тебя...
– осторожно начал я.
Миллисента
– Гм... Надеюсь, тебя не затруднит объяснить моей сестре, как следует вести себя в... э-э-э... подобных ситуациях?
– выдавил я.
– Уже, - обронила Джинни.
– Отстань, сказала же!
– Достаточно, Рон, - серьезно добавила Миллисента.
– Этого больше не повторится.
– Могу поклясться, - пробурчала сестренка.
– Не знаю, что на меня такое нашло...
– Взрослеешь, - вздохнул я, доедая завтрак.
– У магглов это вроде бы называется переходным возрастом. Силы много, ума мало... Тьфу, чуть не подавился!
Ну, не давать мне подзатыльников Джинни не обещала...
– Закрыли тему, - холодно сказала она.
– Кстати, дай галлеон! Тоже хочу ставку сделать, а наличности с собой не взяла. Потом верну.
– Какие счеты между нами?
– вздохнул я и выгреб мелочь из карманов, а когда Джинни отошла к букмекерам (да-да, это снова были наши братцы), взглянул на Миллисенту и негромко сказал:
– Спасибо.
– Не за что, - едва заметно улыбнулась она, придвинулась ближе и добавила.
– Джинни была в крайне расстроенных чувствах. Я не могла не помочь ей немного разобраться в себе.
Тут я подумал, что мамочка могла бы подумать о том, что Джинни -- не пацан, и рано или поздно у нее начнется этот самый переходный возраст. Ну а бабушки с тетушкой... гм... Подозреваю, они с высоты своего возраста считали мою сестренку еще слишком маленькой для таких переживаний, а потому и не поднимали подобных тем. Сама же она вряд ли бы пошла просить совета по поводу столь щекотливого вопроса...
– С тобой такое тоже случается?
– ляпнул я, толком не подумав.
– Случается, - совершенно серьезно ответила Миллисента и аккуратно сложила салфетку.
– Но мама научила меня сперва остыть, обдумать произошедшее на холодную голову, а затем уже делать выводы и предпринимать меры.
Я представил, как она застукает меня за шашнями с другой девушкой (ну вдруг мне тоже что-нибудь в голову ударит!), оценит обстановку, спокойно развернется, уйдет, а когда я явлюсь извиняться, выслушает, кивнет и хладнокровно врежет по мне каким-нибудь пыточным заклятием... И сослаться на приворотное зелье, скажем, не выйдет: не для того я так старался на зельеварении и чарах, чтобы не распознать приворот! Девице, возможно, достанется отдельно, но мне от этого легче не станет, даже если в итоге Миллисента меня простит.
Тут я взглянул на Драко и задумался над отношениями его родителей. Конечно, мистер Малфой -- человек не последний, и не каждый осмелится ему перечить, но ведь миссис Малфой - урожденная Блэк, сестра той самой Беллатрисы, а кровь-то не водица... Сдается мне, за закрытыми воротами мэнора порой бушуют такие грозы, что моим мамочке с папочкой и не снилось!
В общем, я решил, что подумаю об этом в другой раз, но на француженок заглядываться все-таки не стану. Не стоят они того...
Ну а Невилла, по-моему, ничто подобное вообще не волновало. Сколько раз я видел, как они с Луной обсуждают что-то (или
"Разные темпераменты", - заключил я и допил чай. Нужно было идти на урок...
*
Том оказался прав -- о занятиях можно было забыть. Нам, младшекурсникам, было проще, а у них парни таращились на француженок, девушки -- на болгар, какое уж тут учиться! Ну а у нас кто обсуждал гостей, кто прикидывал вероятности победы того или иного участника, словом, бардак получился еще тот...
А тут еще Сириус, узнав, что Гарри каким-то образом угодил на Турнир, взбеленился и чуть было не испортил свою едва-едва заработанную репутацию невинно пострадавшего. Я имею в виду, он хотел пришибить Людо Бэгмена, еще руководство мистера Крауча (самого его Сириусу хватило ума не трогать), ну и Дамблдора за компанию, а потом схватить крестника и аппарировать куда подальше.
Судя по письмам, вразумляли его все вместе: и миссис Лонгботтом спокойной беседой, и бабушка Цедрелла строгой отповедью, и тетушка Мюриэль -- неразлучным зонтиком, и даже мадам Вальбурга -- длинной тирадой, в которой печатными были лишь предлоги. Как ни странно, Сириус послушался именно двух последних дам и даже извинился перед матушкиным портретом. Правда, та все равно не поверила в искренность его жеста и заявила, что раз уж непутевый сын решил встать на путь исправления, так пусть хотя бы не мешает почтенным леди тащить его за уши из болота, куда он забрался по собственной глупости! А тетушка Мюриэль добавила, что Дамблдор всяко не даст пропасть мальчику-который-выжил, так что пускай Сириус успокоится и займется делами, пока с зонтиком познакомилась только голова, а не... гм... прочие части тела! (Я подозревал, что в зонтике у тетушки тоже скрывается палочка, как у Хагрида, только целая и вполне рабочая. И, вполне вероятно, она носила еще парочку за подвязкой.)
Одним словом, Сириуса утихомирили, тем более, мистер Крауч обещал присмотреть за тем, чтобы правила на Турнире соблюдались неукоснительно. И на том спасибо!
Но тут оживился Том, и усталые почтовые совы застонали бы, если б умели...
– Вот что, Рональд, напиши-ка своему брату и спроси, понимают ли драконы серпентарго, - велел он мне как-то вечером.
– Это еще зачем?
– опешил я.
– Ты идиот?
– поинтересовался Том, а все остальные (я имею в виду нашу банду) навострили уши.
– Я же сказал... то есть мистер Крауч прозрачно намекнул, что испытание первого тура -- это драконы. А я, если ты еще не забыл, умею разговаривать на змеином языке!
– Еще бы я это забыл...
– передернулся я, вспомнив подземелье.
– Драконы -- рептилии, как и змеи, - сказала Луна, оторвавшись от учебника.
– А значит...
– Я уже понял, - вздохнул я и уселся сочинять письмо Чарли.
Брат ответил быстро, правда, прислал не сову, а ворона, приписав, что школьную письмоносицу мы явно загоняли, поэтому он оставит ее у себя, пока бедная птица не придет в себя, все-таки путь далекий! Ворон больно клевался и требовал сырого мяса, совиные угощения его не прельщали. Том, разумеется, умилился и кормил здоровенного крылатого монстра с руки, пока я читал вслух письмо брата. Вот что в нем было написано...