Шрифт:
Пролог
Шум воды из ванной заполняет спальню, а я смотрю на телефон своего мужа. Он всегда оставляет его на прикроватной тумбочке, как будто специально демонстрирует, что ему нечего скрывать. Может, раньше мне этого хватало. Я даже гордилась этим: вот какой у нас честный брак, нам нечего друг от друга прятать.
Но последнее время… Нет, что-то не так. Я не могу это объяснить словами, но чувствую. Да так остро, как будто кто-то всё время нашёптывает мне на ухо: "Ты слепая,
Слишком часто я стала слышать от Артема "задержался на работе", "не звони, у меня встреча". Командировки эти, неизвестно куда и насколько. Да и сам он… холодный какой-то стал. Не злой. Просто чужой.
Когда мы только поженились, он был другим. Не то чтобы каким-то суперромантичным или мягким — нет. Артём всегда был прямолинейным, наглым, порой даже жёстким. Но в каждом его действии была забота.
Он знал, как я переживала новость о своем бесплодии, и всё равно настоял на свадьбе. Уверял, что дети ему не нужны. Что он любит меня за то, какая я есть. Тогда я поверила ему. Отдала ему всё, что у меня осталось: свою любовь, преданность, веру в то, что я заслуживаю счастья.
А теперь смотрю на его телефон. И это… это как будто запретный плод. Никогда раньше я не чувствовала себя так. Раньше у меня не было этого ощущения — что он что-то скрывает. Но сейчас... Это не паранойя. Это не может быть просто моей разыгравшейся фантазией.
Я не хочу этого делать. Никогда раньше не так не поступала. Я всегда уважала его границы. Но сейчас что-то щёлкает внутри. Как будто в животе скручивается узел. Как будто я стою на краю чего-то ужасного и знаю: если я сейчас посмотрю, всё изменится.
Не знаю, что именно. Просто чувствую, что должна.
Руки тянутся к телефону, почти неосознанно. Холодный пластик касается ладони. Сердце начинает биться быстрее. Телефон ожидаемо заблокирован, но на экране все равно высвечивается входящее сообщение из мессенджера. Пальцы дрожат.
«Любимый, надеюсь, ты не забыл, что у нашего Тимоши сегодня день рождения. Купи хотя бы торт ради приличия».
Я читаю и не понимаю.
Любимый?
Внутри меня всё падает. Как будто что-то тяжёлое врезается в грудь, лишая меня воздуха.
"Нашего Тимоши".
Чёрт, что это вообще значит?
Глаза бегают по экрану, но буквы остаются теми же. Голова гудит, и в то же время мысли скачут: может, это ошибка? Может, это не ему? Но где-то в самой глубине меня уже всё ясно.
Скрип двери. Вода перестала шуметь. Артём выходит из ванной в полотенце, волосы мокрые, на лице обычное умиротворенное выражение. Его спокойствие меня пугает.
Я всё ещё держу телефон. Он сразу замечает. Замирает на секунду, потом кивает на экран.
– Что ты делаешь? Ты залезла в мой телефон? – спрашивает он ровно, без особых эмоций. Как будто ничего страшного не произошло.
–
Артем смотрит мне в глаза, и что-то меняется в его выражении. Лёгкое напряжение, словно он уже знает, что именно я прочитала. И потом говорит:
– С чего бы мне не знать собственного сына?
Я как будто задыхаюсь. Мне едва удается вымолвить звук. У него есть сын! И… какая-то там любимая!
Пазл тут же складывается в голове в самую неприглядную из возможных картин, где моя роль выглядит весь плачевно.
Я стою, как вкопанная. Сжимаю его мобильник в руке до боли. Молчу. Пытаюсь дышать, но не получается. Кажется, если я сейчас вдохну слишком резко, меня просто разорвёт.
– Что ты сказал? – шепчу я, но голос звучит чужим.
– У меня есть сын, – отвечает он, словно говорит про немытую чашку после кофе, который забыл на столе утром.
Муж смотрит прямо на меня, и в его глазах — ничего. Ни стыда, ни раскаяния, ни намёка на волнение. Только эта ледяная, до боли знакомая, уверенность.
– У тебя есть сын? – я медленно повторяю, как будто пытаюсь осмыслить эти три слова. Вновь смотрю теперь уже на потухший экран и снова на Артёма.
Он кивает.
– Тимофей. Три года.
Мир вокруг меня перестаёт существовать. Голова гудит, а сердце колотится так, что, кажется, вот-вот выпрыгнет.
– Ты… Ты же говорил, что не хочешь детей, – выдыхаю я, еле сдерживая комок в горле. – Что тебе достаточно меня…
Артём криво усмехается.
– Тогда я действительно не хотел.
– Тогда? – переспрашиваю я, чувствуя, как меня начинает трясти. – А теперь что, передумал? Нашёл себе какую-то свиноматку, которая смогла тебе их дать?
– Настя, не делай из этого трагедию. И положи уже мой телефон на место, – отмахивается он, словно это не разговор, а какая-то ерунда. – У нас всё нормально. У тебя есть всё, что ты хотела. Чего тебе ещё не хватает?
– Ты изменял мне! — голос срывается на крик, и я делаю шаг вперёд, бросая его телефон на кровать, и обвинительно указываю на своего супруга пальцем. – И у тебя, блядь, есть ребёнок! Как это может быть нормально?
Он выдыхает, явно раздражённый.
– Настя, хватит. Не выражайся. Мы взрослые люди. Я ничего от тебя не скрывал. Ты просто не спрашивала.
– “Просто” не спрашивала? – я смеюсь, но этот смех звучит как всхлип. – У тебя есть другая женщина и ребёнок, Артём. Какая адекватная женщина вообще в здравом уме будет спрашивать о таком у любимого мужчины? Мужа, Артем! Такой ситуации априори не должно было сложится.
– Забей. Это тебя не касается, – говорит он тихо, но твёрдо.
– Как это может меня не касаться?! – кричу я. – Я твоя жена!