Предатели Гора
Шрифт:
— Мои узы одобрены Сэром? — надменно спросила она.
Я не счёл нужным отвечать на неё выпад, только отпустил её запястья, позволив женщине выпрямиться.
— Сэр закончил свой осмотр? — спросила она, не скрывая своего раздражения.
Надо заметить, что кроме цепей на ней ничего не было.
— Повернись, — скомандовал я, — медленно, а потом замри лицом ко мне.
— Я — свободная женщина, — попыталась было возмутиться она.
— Команда должна быть повторена? — уточнил я, и женщина медленно повернулась вокруг своей оси и снова замерла передо мной
— Что бы Вы хотели, Сэр? — поинтересовалась она, на мой
— Ты через чур смела для свободной женщины, — заметил я.
— Меня не могут использовать, — пожала она плечами, — в конце концов, я свободна.
— А в этом зале есть какая-либо другая прислуживающая свободная женщина? — осведомился я.
— Нет, — ответила она.
Значит, это была именно та, о ком говорил хозяин постоялого двора. Помнится, он сообщил мне, что использование гостиничной девки будет стоить мне, с учётом того в какие времена меня угораздило забрести в эти места, три медных тарска всего за четверть ана, но свободную женщину, работающую в зале паги, я мог бы взять на ан, заплатив только бит-тарск. Разумеется, это даже переоценивало стоимость её услуг, причём значительно, ведь она была не более, чем свободной женщиной. Принимая во внимание, что свободные женщины фактически являются бесценными, то и в постели от них мало толку. В этом плане они бесполезней рабыни кротко стоящей на коленях со свечой в руке в тысяче пасангов от вас. Конечно, сами они о себе и своей желанности придерживаются иного, надменно-кичливого мнения. Однако, с мужской точки зрения, они бесполезны вплоть до того момента, когда оказавшись в цепях рабства, не начнут, с ужасом осознавая свою уязвимость, охотно или нет, двигаться по пути удовольствия и экстаза. Непомерность цены, конечно, следовало ожидать, учитывая трудные времена, и редкостную жадность хозяина этого заведения. Я сказал ему, что сообщу о своём решении позже. Пожалуй, сообщу.
— А разве тебя нельзя выпороть, — намекнул я, — только на том основании, что Ты свободна?
Женщина мгновенно побледнела. Хотя ей и не сообщили, что она была доступна клиентам постоялого двора для их удовольствий, она не могла не понимать, что её поведение, даже несмотря на всю её свободность, могло быть скорректировано множеством способов, включая такие, как внимание пятиременной гореанской рабской плети.
— Как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Это не ваше дело, — заявила она.
— Тебя когда-нибудь били плетью? — снова напомнил я.
— Я — Леди Темиона из Тельнуса, — мгновенно представилась она, и добавила: — Нет, меня никогда не били.
Тельнус — это главный порт острова Кос, и столица этого островного убарата.
— А здесь Ты что делаешь? — полюбопытствовал я, и не дождавшись ответа предположил: — Готов поспорить, что Ты следовала за косианцами или их поставщиками, на запах добычи, соблазнённая возможностью поживиться остатками с их стола, в надежде на то, что в случае неизбежного похода армии на юг, мужчины перегруженные трофеями, взятыми в Форпосте Ара, могли бы поддаться на рассказы о твоей нужде и тяжёлом положении. Возможно, Ты даже рассчитывала заключить союз о партнёрских отношениях с богатым офицером, или, на крайний случай с торговцем, обогатившимся на спекуляциях продовольствием и трофеями.
В подтверждение моих предположений, Леди Темиона бросила на меня взгляд полный ярости.
— Ты решила воспользоваться своей
Сердитым движением головы женщина отбросила волосы за спину.
— Ты что, рассердилась? — поинтересовался я.
— Вы не хотели бы что-нибудь заказать? — холодным тоном спросила она.
— Какого цвета твои волосы? — спросил я. — Честно говоря, при таком освещении я не могу разобрать.
— Тёмно-рыжие, — сообщила Леди Темиона.
— Это твой натуральный цвет волос? — на всякий случай уточнил я.
— Конечно, — возмущённая моим недоверием заверила она меня.
— Ну что ж, этот цвет, в особенности, когда он наткральный, часто приносит превосходную прибыль на невольничьих рынках, — заметил я.
— Я свободна, — напомнила мне женщина.
— Видел я снаружи несколько подобных тебе, — усмехнулся я. — Они тоже тешили себя похожими идейками, а теперь вот стоят во дворе, голые и прикованные к кольцам. Ты их знаешь?
Женщина с сердитым видом отвела взгляд.
— Леди Темиона, — повысил я голос, — Тебе задали вопрос.
— Да, я их знаю. Всех пятерых, — признала она, — Ремис, Клио и Лиомач с Коса. Елена с Тироса, и Амина из Венны.
— Как по-твоему, что произойдет с ними? — поинтересовался я.
— Несомненно, их выкупят и освободят, — уверенно заявила Леди Темиона. — Все мы — свободные женщины. Мужчины, по крайней мере, некоторые виды мужчин, спасут нас. Есть немало мужчин, которые не могут без сожаления видеть слёзы в глазах женщин. Для таких мужчин просто невыносима мысль, что мы могли бы пострадать за свои поступки.
— Неужели Ты думаешь, что я отношусь к такому типу мужчин? — осведомился я.
— Нет, я так не думаю, — покачала она головой, — в противном случае, я бы уже попросила вас выкупить меня.
— Нравятся ли тебе мужчины, о которых Ты говоришь, — спросил я, — заботливые, любезные, готовые в любой момент броситься тебе на помощь, отчаянно стремящиеся исполнить любой твой каприз. Заставляют ли тебя такие мужчины, почувствовать слабость в глубинах твоего живота?
— Я — свободная женщина, — возмущённо напомнила она. — Нас подобные чувства не затрагивают.
— Но железа-то Ты боишься, — заметил я.
— Это никогда не произойдёт со мной, — завила женщина.
— И, тем не менее, Ты должна бояться этого, — настаивал я на своём.
— Возможно, — не стала спорить она.
— Ведь тогда всё для тебя будет выглядеть по-другому, — усмехнулся я.
— Да, — признала Леди Темиона. — В таком случае, для меня всё может поменяться.
И с этим трудно было не согласиться. Статус рабыни полностью отличен от статуса свободной женщины. Между ними лежит такая же пропасть, как между человеком и имуществом, между уважаемым, юридически независимым лицом, обладающим достоинством и гордостью, и домашним животным. Один и тот же мужчина, который пойдет в абсурдные поступки, чтобы понравиться свободной женщине, и даже выставить себя перед ней дураком, рабыне без долгих размышлений, даже той же самой женщине, но уже порабощённой, просто укажет плетью, ползти на его меха.