Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью
Шрифт:
– Что с тобой? Ты что разревелась-то? – раздраженно спросил он.
Я рассказала, что должна была ехать в Хофддорп на тренировку юниорской сборной и что Лысый собирался меня отвезти, а сам не появился.
– Козлина гребаный, – буркнул Вим. – Давай в машину. Я тебя отвезу.
Я схватила сумку и запрыгнула в машину. Вим дал по газам, и мы с бешеной скоростью помчались в спортзал Хофддорпа. Он вел машину, как гонщик «Формулы 1». Я ощущала безмерную благодарность.
К залу мы подъехали без пяти двенадцать. Благодаря Виму я успела на тренировку. Зачем мне Лысый, если у меня есть Вим.
– Спасибо
– Да ладно, чего там. Только давай высаживайся быстрее, горе ты мое, а то теперь я из-за тебя опоздаю.
Я выскочила из машины, и он умчался прочь в своей сверкающей дорогой машине.
Два спортивных сезона спустя мне не повезло на тренировке. В неудачном движении я подвернула ногу. Врач команды посоветовал мне стиснуть зубы и продолжать двигаться, чтобы мышцы не остыли и нога не опухла. И я продолжила игру, несмотря на дикую боль. Приехав домой, я сняла обувь, и моя лодыжка моментально опухла. От боли я не спала всю ночь.
На следующий день лодыжка выглядела еще хуже, и я вообще не могла ходить. Дело было плохо, и тут к нам заехал Вим со своей очередной подружкой модельной внешности, которая представилась Мартиной. Она сказал, что Вим должен срочно отвезти меня в больницу, и поехала с нами. По прибытии туда меня отправили ждать врача в одну из процедурных. Мартина осталась со мой, а Вим пошел парковать машину.
Вскоре пришел доктор, чтобы осмотреть меня. Он посмотрел на ногу и сказал:
– Это же не сегодняшняя опухоль. Ты когда лодыжку подвернула?
– Вчера вечером, – ответила я.
– Тогда ничем не могу помочь. Здесь у нас пункт первой помощи. Надо было вчера приходить. А теперь обращайся к своему терапевту.
– Минуточку, – вмешалась Мартина, которая явно не смущалась показать коготки. – Вы что, отправите ее отсюда в таком состоянии?
В этот момент в процедурную вошел Вим.
– Что происходит? – сухо осведомился он.
– Он хочет выгнать ее. А девочка даже ходить не в состоянии! Вообще оборзели! – возмущенно воскликнула Мартина.
Двухметровый, косая сажень в плечах, Вим навис над врачом и проревел ему в лицо:
– Ну-ка оказывай ей помощь как положено, или я разнесу вашу лавку к чертям собачьим!
В экстренных случаях Вим мог вступиться за меня, как отец за дочь. И хотя это бывало редко, но такие моменты выгодно отличали его от моего биологического отца.
Яап Витзенхаузен (1983)
С Яапом я познакомилась на баскетбольном матче, когда мне было пятнадцать лет. Как только мне стукнуло восемнадцать, я переехала жить к нему. Яап олицетворял собой полную противоположность моей семьи: он был умным, он интересовался общественной жизнью и обладал широкой эрудицией. Как художник он видел свою роль в защите и создании культурных ценностей. Он никогда не шел на поводу у общественного мнения и жил без предрассудков. Материальным благам он предпочитал духовные ценности. С точки зрения Яапа, признаком богатства была не дорогая машина, а наличие знаний.
Яап не пьянствовал и не дрался. В нем не было ни капли агрессии. Он вел себя несколько по-женски, был «бабой», как выражались у нас. Но ничего другого мне и не требовалось. Казалось, что Яап создан специально для меня.
Я была
Мы жили бедно, но Яап умудрялся устраивать нам царский ужин каждый вечер. Он делал это буквально из ничего. Мы отправлялись на рынок перед закрытием, и торговцы за копейки продавали нам рыбу, которую иначе им пришлось бы выбрасывать. Сначала мне было неудобно – казалось, что мы выставляем свою бедность напоказ. Но Яап видел вещи иначе.
– Парень был рад продать нам это, мы помогли ему. А в его лице – всему малому бизнесу.
Оказывается, мы служили великому делу! Ну и хорошо. К покупкам на распродажах Яап тоже относился иначе: «Лучше покупать, когда они устраивают какие-то акции, тогда у них нормальные цены, а обычно в магазинах они дерут втридорога. И, кстати, в этом случае мы способствуем выравниванию диапазона цен в экономике страны». Ну раз это тоже на благо общества, я могу быть спокойна.
Как-то раз я заметила, что он обрывает верхние листья лука-порея, прежде, чем положить его на весы в супермаркете. Мне стало очень стыдно – это же самое настоящее воровство, что будет, если нас поймают? И опять оказалось, что Яап относится к этому иначе: «Я плачу за лук, а не за ботву. Мошенники – они, пусть знают, что народ не обманешь».
Я успокоилась: Яап – активист, а не вор. Я ни разу не чувствовала себя малоимущей. Я думала только о том, как мне повезло с Яапом.
Мы жили на улице Керкстраат и каждый день ходили в книжный на углу улиц Принсенграахт и Утрехтстраат, чтобы покопаться в развалах книг по искусству, литературе, философии, которые можно было себе позволить. У нас едва хватало денег на еду, но книги мы покупали постоянно.
Я была счастлива. Мы жили бедно в материальном смысле, но были богаты духовно. Вечерами мы с его друзьями, которые в основном были моложе его самого, вели бесконечные беседы о последствиях воспитания, о том, насколько важны отношения детей и родителей и что мы можем сделать в связи с теми или иными событиями общественной жизни. Яап много спорил, и часто я не совсем понимала его идеи, но он обладал редким умением убеждать собеседников в своей правоте.
Я считала, что мне очень повезло с этим великим мыслителем.
Незадолго до того, как мы съехались с Яапом, Кора и Вима арестовали в Париже. На свидании в тюрьме Санте мама сказала Виму, а сестра Кору, что я живу с человеком, который на двадцать лет меня старше. Они рассказали, что я ушла совершенно неожиданно, и только через неделю позвонила сообщить, что теперь живу с Яапом. И это была правда.
Вернувшись, мама и сестра поведали мне о реакциях на эту новость.
– Да этот извращенец ей в отцы годится, – сказал Вим.
А Кор рассмеялся:
– Она – вылитый Вим, ему тоже только старых селедок подавай.
– Это ненадолго, не волнуйся. Можете представить себе Асси с пылесосом? Так что скоро все закончится, вот увидите, – сказала мама.
Но их прогнозы не оправдались. Мы с Яапом оставались вместе.
Днем я училась, а он занимался домом, покупал продукты, стирал и каждый вечер сооружал великолепный ужин для меня и своего восьмилетнего сына. Это был чудесный мальчик, оставшийся на воспитании папы после ухода мамы. А теперь он обрел в моем лице нового члена семьи. Я привязалась к этому ребенку и к тому, что связано с воспитанием детей.