Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
— Возможно, она права, — сказал он Киру. — Но суть слова здесь определить сложно, поэтому я и подумал, что это название места. Ладно, давай продолжим. А что насчет Магдиэля, Калай?
— Другой вождь эдомитян.
— Да, возможно, хотя мой учитель епископ Евсевий считал, что это место в Гебалене. Просто как…
— На самом деле в этом больше смысла, — сказала Калай.
— Почему? — спросил Варнава, прищурившись.
— Потому что Селах, следующее слово, тоже означает место. Город эдомитян, вырубленный в скалах. Его завоевал Амазия, царь иудейский.
—
Калай обернулась и одарила их пренебрежительным взглядом.
— Место, место, человек, человек, место, место.
Варнава задумался. Первые два слова — места, вторые два — имена. Третьи два — снова места. Окажутся ли следующие два названиями мест?
— Интересная мысль, Калай. Давай посмотрим…
— Прости, брат, хотя мне это тоже кажется возможным, но осмелюсь предположить, что Селах может быть местом в Моаве, о котором говорится в Книге пророка Исаии, глава шестнадцатая, стих первый.
Калай восхищенно посмотрела на Кира. Ее точеное лицо раскраснелось и блестело от пота, грести было не слишком-то легко.
— Неплохо, Кир.
— А почему меня никто не спрашивает? — пожаловался Заратан. — Я ведь не полный невежда. Например, я заметил, что вы забыли перевести слово «Эль», стоящее после «Магдиэль». А оно означает «Бог».
Сквозившая в его тоне уязвленная гордость заставила Варнаву невольно откинуться назад и хлопнуть себя по колену.
— Прости меня, брат. Спасибо, что указал на нашу ошибку. Ты прав, это слово означает «Бог». Не прокомментируешь ли два следующие слова. Они одинаковы. «Масса, Масса».
Юное лицо Заратана напряглось. Он переложил весло на другой борт и сделал еще один гребок.
— Это не из Псалмов?
Псалмы были одними из немногих иудейских текстов, переведенных на греческий и имевшихся в библиотеке монастыря. Варнаву порадовало, что Заратан знаком с ними.
— Возможно, — сказал он, оборачиваясь. — Кир? Как думаешь?
Тот покачал головой.
— Сын Ишмаэля? Или род исмаилитов в целом?
Варнава повернулся к носу лодки.
— Калай? А у тебя какое мнение?
Она склонила голову набок, и влажные пряди рыжих волос прикрыли изящное плечо.
— Я скорее соглашусь с мальчиком, что это из Псалмов.
— Не называй меня мальчиком! — возразил Заратан.
Сделав паузу, Калай продолжила:
— И похоже, это связано с «массаумериба». «Масса» как «день испытания».
Она сделала еще пару гребков веслом.
— Что думаешь ты, брат Варнава?
Варнава в задумчивости погладил седую бороду. Конечно, он уже не раз размышлял обо всем этом прежде, но так приятно говорить об этом с другими. Ему никогда не доводилось открыто обсуждать содержание папируса. Разве что со своим другом Ливни в Кесарии. Но с тех пор прошло уже больше двадцати лет.
— Согласен с тобой, что это относится к Массаху и Мерибаху, но я часто задумывался, не относится ли это к одному из эпизодов Исхода.
Калай помолчала пару секунд.
— Когда Моше ударил в камень
— Да. Он назвал это место Масса, что означало «доказательство». Доказательство могущества Бога.
— Но мне все-таки больше нравится вариант с «днем испытания».
Кир взял в руки кусок папируса и вгляделся в написанные на нем буквы.
— А как насчет Мелекиэля? Мелек был праправнуком царя Саула, но окончание я не понимаю.
— «Мелек» означает «царь», — сказала Калай. — «Эль» — Бог.
Варнава повернулся к Заратану. Тот прищурился, напряженно размышляя.
— Что-нибудь пришло в голову, брат?
— Мелек. Эль, — проговорил Заратан. — Царь от Бога?
— Превосходно, — сказал Варнава. — Ты не находишь, Калай?
— Да, очень близко к истине. Я бы перевела это, как «Бог — царь мой». А последнее слово, «магабаэль», не означает ни места, ни имени. Оно переводится «сколь благ Бог».
— Или просто «Бог всеблаг»? — сказал Кир.
Калай положила весло на колени. Заратан продолжал грести, ведя лодку вдоль отмели. Она повернулась к Варнаве и Киру. Влажное платье облегало ее фигуру. Сам Варнава и, как он догадывался, прочие братья прилагали все усилия, чтобы не смотреть на ее женственные формы.
— Не в обиду вам будь сказано, но мы не пришли ни к чему, — сказала она. — Вот что у нас получилось:
«Место встречи Иакова с ангелами.
Город, завоеванный царем Давидом.
Лучший воин Давида.
Место изгнания рода Вениаминова или эдомитский Манахат.
Место в Гебалене или еще одно эдомитское место.
Бог.
Город эдомитов в скалах или место в Моаве.
Бог.
Сын Ишмаэля, или „день испытания“, или „доказательство“.
Наконец… „Бог — царь мой“, „Бог“ и „сколь благ Бог“».
Калай издала горловой звук, выражая раздражение.
— Просто куча всякой ерунды.
— Примерно такой же, как то, что Господь наш — мамзер, — еле слышно сказал Заратан.
— Вам не кажется, что это карта? — задумчиво спросил Кир.
Калай дернула головой, а Варнава улыбнулся.
— А ты как считаешь?
— Ну, я не знаю, но если предположить, что первые два слова — имена людей, то остальные — названия мест. Кроме «Мелекиэль — Эль — Магабаэль», что похоже на своего рода символ веры. Ты никогда не пытался нанести их на карту?
Сердце Варнавы сдавила боль.
— Много раз, — ответил он. — Некоторые места в наше время просто невозможно найти, поэтому получается, что в карте нет никакого смысла. Но можешь попытаться, Кир, и я надеюсь, что ты это сделаешь.
Они прошли вдоль изгиба русла, и вдали показался Леонтополис. На суше у пристани толпились люди, по всей видимости прибывшие сюда для торговли и покупок на рынке. Мужчины и женщины ходили вдоль многочисленных прилавков, где торговали своими товарами купцы и ремесленники. Послышалось звучание флейт и пение. Вместе с ним ветер донес соблазнительные запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.