Предчувствие беды
Шрифт:
– Поня-я-тно, – протянул Турецкий.
– Я вам больше скажу. В среду, то есть вчера, в Интернете появилось интервью с Сосновским, в котором он с первых же слов определился в главном: олигарх заявил, что не борется с руководством страны, как это некоторым кажется. Что было бы большой ошибкой рассматривать его критические замечания под этим углом. Он у нас, оказывается, борется с отдельными действиями руководства, которые представляются ему неверными. Короче, совет да любовь.
Грязнов стукнул кулаком по столу:
– Вот ведь сука! И никак
– Ты меня спрашиваешь? Что делать? Если бы мы могли доказать причастность Сосновского к конкретному уголовному преступлению, я бы сказал, что делать.
– Ну, по «Анклаву»-то улики есть.
– Следствие закончено, забудьте, – отмахнулся Меркулов.
– И самое интересное на десерт, – все так же невозмутимо продолжил Самойлович, – мы выяснили, что утром того дня, когда произошла катастрофа, Сомов получил по служебному факсу еще девять копий своих финансовых расписок – взяток за «боинги», после чего и принял решение немедленно вылететь на Кипр.
– Вот! Я же говорил! – вскричал Грязнов.
– Это еще не все, – продолжил Самойлович, доставая портативный магнитофон. – Нам удалось записать разговор между олигархом и неизвестным мужчиной. Мужчина этот звонил из автомата, вернее, он менял телефоны-автоматы, то есть звонков было несколько. Короче, перехватить его не удалось.
– Видишь, Саша, не только у нас проколы случаются, – не удержался Грязнов.
– Звонков несколько, а разговор, в сущности, один, – не прореагировал на реплику Самойлович. – Я смонтировал пленку, чтобы шло без перерывов. Вот, слушайте.
" – Здравствуйте, – осторожно произнес вкрадчивый голос, принадлежащий, видимо, достаточно молодому мужчине.
– Здрасте, здрасте, можете не представляться, я узнал, – это уже характерный говорок олигарха.
– Я насчет обещанного.
– Будет, все будет!
– Когда?
– Ну когда? Когда у меня будет, тогда и у вас.
– Конкретнее.
– Конкретнее – после пятого.
– Хотелось бы раньше.
– Слушайте, я же не печатник Федоров.
– Мы ваши просьбы учитываем.
– Да-да, я помню и ценю. Все идет хорошо, нужно чуть-чуть подождать. Звоните после пятого…"
– А что это за день – пятое? – спросил Турецкий.
– На пятое сентября назначено общее собрание акционеров «Аэрофлота». Повестка дня – выборы гендиректора.
– Так это же прямой текст! Олигарх обещает расплатиться за услугу! – не выдержал Грязнов.
– Вот если вы это докажете, мы его и возьмем.
– Ага, он уже где-нибудь в Ницце отдыхать будет.
– Ну это-то ерунда. Если он, находясь за границей, будет уклоняться от дачи показаний, ему может быть предъявлено заочное обвинение, он может быть объявлен в розыск, как это было с Лебедевым, которого посадили в испанскую тюрьму. – Костя все постукивал пальцами по столу. – Вы лучше поведайте, как ваше расследование продвигается.
– Подозреваемый в осуществлении взрыва на борту рейса номер 2318 наметился… – Александр рассказал об Эдике. –
– Что ж, разыскать пропавшую женщину в таком большом мегаполисе – дело не быстрое, если она вообще еще в городе. С того дня, когда произошел взрыв, прошла неделя. Думаю, ни самого Эдика, ни этой женщины – если она его сообщница – в городе нет.
– Фоторобот подозреваемого был разослан по всем подразделениям транспортной милиции еще вчера, как только этот фоторобот составили, – вставил Грязнов. – Конечно, мера запоздалая, шестой день после взрыва. Да только там все неоднозначно… Вообще-то район поиска сужен. Мы вышли на дом, где могли прятать Небережную. Та еще история…
Меркулов выслушал рассказ и про заброшенный особняк.
– Да, триллер какой-то. Запутанная история. Поиски Небережной, живой или мертвой, тем более могут затянуться. Вы попробуйте искать иначе. Где Небережная познакомилась с Эдиком?
– Он подвозил ее домой… Ха, Костя, ты гений! – оживился Турецкий. – Что значит – взгляд на проблему со стороны! Действительно, если виновник катастрофы неведомый нам пока Эдик, то не случайно же он познакомился с Александрой Борисовной! Ему нужна была именно она – начальник пищеблока, которая могла бы провести его в служебное помещение! Разве позволила бы Небережная подобную вольность кому-нибудь из подчиненных? Нет! Значит, не просто так оказался Эдик возле Шереметьева однажды вечером – в нужном месте, в нужное время. А откуда он мог знать, что Небережная – начальник пищеблока? Тем более знать ее в лицо, чтобы посадить в машину именно ту женщину, которую нужно? А то много их стоит голосует! Следовательно, у него кто-то есть в Шереметьеве. Свой человек.
– Это опять-таки мог быть заместитель Сомова, Нифонтов. У него могли быть личные дела сотрудников. Вот он и дал для ознакомления исполнителю… – встрял Грязнов.
– Может быть, так. А может – иначе. Нужно в отделе кадров дознание провести. Изымались ли личные дела сотрудников, какие именно, кем и когда? Там у нас работает парнишка, но с другим заданием. Сегодня обсудим.
– Что ж, продолжайте работу, друзья. А вам, Игорь Николаевич, большое спасибо за информацию.
– Буду нужен, звоните, – лаконично ответил Самойлович, распрощался и вышел.
– Ну и сука этот Сосновский! – еще раз в сердцах высказался Грязнов.
Его праведный гнев был прерван позывными мобильного.
– Але, Денис, ты?
Слава сделал рукой извиняющийся жест, вышел из кабинета.
– Я, Костя, тоже пойду. Через пять минут сбор группы, – поднялся Турецкий.
– Иди, Саня. И держи хвост пистолетом. Что-то ты приуныл.
– Есть от чего. Мы здесь землю носом роем, а неведомый Эдик где-нибудь на Маврикии отдыхает.
– Это еще не доказано, – нахмурился Меркулов. – Ищите и обрящете.