Предчувствие беды
Шрифт:
– А что продолжать? Александра Борисовна – хороший работник, это все знают. Не такой уж, кстати, у нее сложный участок. Подумаешь, следить, как подчиненные куриные ноги по контейнерам распихивают!
– Так в чем же ее легкомыслие проявляется?
– Ну… Господи, да она со всем мужским составом Шереметьева переспала, это тоже все знают. И чтобы я Эдика с ней знак…
Кашкина вдруг осеклась и изменилась в лице.
– Что? Вы что-то вспомнили? – вцепился Турецкий.
– Нет. – Женщина опустила
– Может быть, брат сам расспрашивал вас о Небережной?
– У меня разболелась голова. Я не могу больше отвечать на вопросы, – не поднимая глаз, ответила Ада Хасановна.
– У меня есть цитрамон.
Турецкий полез в ящик стола.
– Не трудитесь. Мне цитрамон не помогает. У меня мигрень. Я больше ни слова не скажу.
– Что ж, сделаем перерыв. Хочу вас уведомить, что ваш брат с сегодняшнего дня будет объявлен в розыск. Если вам станет известно место его пребывания, вы обязаны сообщить об этом органам следствия. Так же как и любую другую информацию, касающуюся Эдуарда Рагоева.
…Пока Турецкий сражался с Кашкиной, в соседней комнате ожидала своей участи ее помощница Верочка. Правда, ее одиночество скрашивал Кирилл Безухов, призванный Турецким на Дмитровку для проведения, в случае необходимости, очной ставки с начальником отдела кадров Шереметьева, если бы дама пошла в полную несознанку и отрицала бы сам факт знакомства с рыжеватым мужчиной.
Но, судя по тому, что беседа за стеной затянулась, Кашкина показания давала, что и позволило Безухову почувствовать себя этаким Джеймсом Бондом.
– Ну что вы дрожите так, Верочка? Давайте я вам еще чаю налью?
– Нет, Кирилл Сергеевич, спасибо, – отвечала Верочка, – я и так две чашки выпила. Это я просто нервничаю.
– Что вам нервничать?
– Ну как же? Нас прямо с рабочего места взяли…
– Что значит – взяли? Вы же не шпионы. Просто подвезли на служебной машине. Все равно оттуда машина на Дмитровку ехала. Вас и подвезли. Разве городским транспортом лучше?
– Ой, вы не понимаете! Все видели, что нас в прокуратуру везут. Теперь разговоров будет…
– А вы, Верочка, на все вопросы отвечайте загадочным молчанием. Вы их заинтригуйте, – распинался Безухов, будто это не он только вчера отчаянно краснел от любого женского взгляда.
Но то было вчера. С минувшего дня его акции заметно поднялись. Молва о стажере, первым опознавшем предполагаемого преступника, а попутно подслушавшем весьма важный для следствия разговор, сделала Безухова почти героем дня. С галстуком.
А много ли нужно новичку, чтобы почувствовать себя уверенно? Одобрение коллег, добродушное похлопывание по плечу, сопровождаемое словами: «Это все хорошо, старик. Но что же ты этого мужика на Пермь выпустил?» – делало Безухова почти равным среди равных.
Когда Верочку пригласили к «важняку», он похлопал ее по руке:
– Не волнуйтесь, Верочка, все будет в порядке!
– Ага, – пролепетала девушка, глядя на белую как мел Кашкину, которая как раз покинула кабинет следователя.
Турецкий говорил с кем-то по телефону.
– Да, поставьте ее «на кнопку», – не очень понятно выразился он. – Присаживайтесь. – Это уже Вере.
Следователь оказался мужчиной весьма интересным, хоть и не очень молодым. Уже небось за сорок. Он посмотрел на девушку и весело спросил:
– Чаю, кофе?
– Нет-нет, спасибо, – замотала кудряшками Верочка.
– Тогда начнем. Меня зовут Александр Борисович.
Верочку сначала очень смущало потрескивание пленки в диктофоне. Она путалась, краснела.
Но следователь дружелюбно улыбался, иногда даже весьма мило шутил. Вскоре девушка освоилась.
– Скажите, Верочка, вам ваша работа нравится?
– Нормальная работа, – пожала плечиком Верочка. – Это же не на всю жизнь.
– А какие у вас планы на жизнь?
– Хочу быть врачом. Я в этом году в Сеченовский по конкурсу не прошла. Вот и работаю. А вечерами буду ходить на подготовительные. Через неделю начинаются.
– А что же вы в Шереметьеве работаете, а не в больнице какой-нибудь? По профилю, так сказать.
– Санитаркой работать тяжело, – простодушно ответила девушка. – А здесь… тихо, в общем-то. Можно будет готовиться к занятиям вечерним. Аза мне разрешит.
– Как вы начальницу назвали?
– Ой, извините! Ада Григорьевна.
– Вы сказали – Аза.
– Так ее на самом деле зовут – Аза. Это ее в Шереметьеве все Адой называют.
– А вы откуда знаете?
– Так ее муж с моим папой вместе в море ходят. У меня папа старший помощник капитана.
– Вот оно что! Значит, дружите семьями?
– Нет, мы не дружим… Ну то есть в гости друг к другу не ходим. Но отношения хорошие. Аде Григорьевне понадобилась помощница. Девочка, которая работала до меня, поступила в институт и уволилась. А мне как раз нужна работа. Вот меня и взяли.
– И как вам работается с Адой Григорьевной?
– Нормально.
– Давно вы служите?
– Месяц.
– Справляетесь с работой?
– Да. Правда, в июле сначала тяжело было: отпускников много, всем нужно документы оформлять. Приказы готовить, считать продолжительность отпуска, отметки в личных карточках учетных – в общем, много работы было. Но ничего, я быстро освоилась.
– А брат Ады Григорьевны у вас часто появляется?
– Эдик? Не знаю, я ведь недавно. На моей памяти вчера был второй раз.
– А когда – первый?