Предчувствие беды
Шрифт:
– Как его звали, того, кто рассказывал? – осведомился Грязнов.
– Гиви. Он хромает на левую ногу.
Грязнов позвонил Кротову. Тот запросил к телефону непосредственного участника событий.
Безухов взял трубку.
– Я вас слушаю, – вежливо произнес он.
– Это я тебя слушаю, – отбрили на другом конце провода. – Что за шалман?
– Вы имеете в виду кафе?
– Что я имею… Ну, да-да, кафе.
– «Кавказ».
– Это я понял. Знаешь, сколько по Москве «Кавказов»? Ты мне четко обрисуй место, где этот «Кавказ» расположен.
Кирилл
– Похоже, парень попал в самую «малину» азеров. Есть среди них Гиви-хромой. Занимается наркотой, все точно.
– Петрович, отыщи его из-под земли, выясни, что за Жало и где жужжит, то есть живет, тьфу ты, черт, обалдел тут совсем к концу дня…
Турецкий посмотрел на Кирилла, на его оттопыренные уши-вареники и почти с нежностью в голосе произнес:
– Откуда ты такой взялся, лопушок?
Итак, кличка, данная когда-то Левину за пухлые губы, перешла к его подопечному как то самое переходящее Красное знамя, цветом которого полыхали уши стажера.
Железнодорожный вокзал города Перми жил согласно внутреннему распорядку, подчиненному графику движения поездов. Прибывали и отправлялись составы, перроны наполнялись пассажирами, чтобы опустеть спустя каких-то двадцать минут, а затем пропустить через себя новую волну плотного людского потока. Единственное, что создавало нервозность, – непривычное изобилие милиционеров, то и дело проверяющих документы. Правда, на самих платформах бравой милиции не наблюдалось, она предпочитала кучковаться у начала перрона, на площадке перед зданием вокзала.
А между тем там, на платформах, шла своя, весьма интересная жизнь. Так, на одной из них встретились сразу два поезда – прибывшая из района аэропорта электричка и проходящий поезд дальнего следования, следующий через Пермь на Екатеринбург. В плотном людском потоке между двумя поездами промелькнула худощавая фигура коротко стриженного мужчины. Он вышел из электрички и тут же пересек платформу, направляясь к стоящему напротив скорому.
Остановился возле одного из вагонов, перекинулся парой слов с проводником и шагнул внутрь.
«Стоянка скорого поезда Санкт-Петербург – Екатеринбург десять минут», – гундосил в репродуктор простуженный женский голос.
Поезд тронулся. Эдик растянулся на полке вагона СВ, вдыхая запах свежего белья. Это было весьма приятно после длинного, напряженного дня.
Утром он будет в Екатеринбурге. Далее – везде.
Глава 18. ДОЗНАНИЕ
Утром следующего дня, то есть в пятницу, Турецкий в своем кабинете допрашивал начальника отдела кадров Шереметьева гражданку Кашкину. Накануне они с Грязновым засиделись на работе до полуночи, ожидая вестей из Перми. В конце концов стало ясно, что объявленный по городу перехват с целью задержания подозреваемого немедленных результатов не дал. Неведомый Эдик словно растворился.
Турецкий
Турецкий сухо проговорил обязательный текст, упомянул нужные статьи УПК, предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
– Начнем, – произнес он. – Назовите вашу фамилию, имя и отчество.
– Кашкина Ада Хасановна, – ответила женщина.
– Как? – тут же переспросил Александр. – Повторите.
Женщина повторила.
– Кажется, вы представились нашему сотруднику другим именем.
– Да, не только ему. Меня все зовут иначе: Ада Григорьевна.
– Почему?
– Не знаю, это давно так повелось, – пожала она плечами. – Когда я пришла работать в Шереметьево, это было пятнадцать лет назад, мой непосредственный руководитель, тогдашний начальник отдела кадров, стал называть меня Адой Григорьевной, ему так было удобнее. Он букву "с" плохо выговаривал. За ним и другие. Так и пошло. Начальник ушел на пенсию, а мое имя осталось таким, как он его придумал, – улыбнулась она.
Турецкий на улыбку не ответил.
– Вы замужем?
– Да.
– Носите фамилию мужа?
– Да.
– Назовите, пожалуйста, вашу девичью фамилию.
– Рагоева.
– Где вы родились?
– В Грозном.
– Вы чеченка?
– Да, а что? – с вызовом ответила женщина.
– Абсолютно ничего. Скажите, Ада Хасановна, вчера утром к вам на работу кто-нибудь приходил?
– Да, двоюродный брат.
– Его имя, фамилия?
– Эдик Рагоев.
– А полное имя?
– Эдуард.
– Адрес?
– Я не знаю его адреса.
– Как это? Не знаете адреса брата?
– Он же не со мной живет. У него своя жизнь, и жизнь не простая. Он одинок, так что может себе позволить менять места проживания.
– А зачем ему менять места проживания, он вам не рассказывал?
– Нет, не рассказывал. Раз меняет, значит, надо ему!
– Но где-то у него есть дом, родители? Родился же он где-то?
– Он, как и я, родился в Грозном. Мы каждое лето проводили вместе, у дедушки, в горах. Потом я уехала учиться в Москву, вышла замуж, осела здесь. Я о нем долгие годы вообще ничего не знала. Там, между прочим, война шла, если вы в курсе.
– Я в курсе.
– Так вот, дом его родителей был разрушен бомбежкой. Родители погибли. Я думала, что и он погиб. И когда он нашел меня, я у него паспорт не спрашивала. Я была рада, что он жив, понимаете? Я спросила, нужна ли ему моя помощь.
– В чем?
– Найти работу, жилье. У нас принято друг другу помогать, но не принято женщине лезть в мужские дела. Он сказал, что у него все в порядке. Мне этого было достаточно.
– А как же вы с ним связываетесь? Если вам нужна его помощь?