Предчувствие смерти

Владимирская Анна

Они вышли через заросшую жухлой травой аллею к каменным воротам и ограде. На мраморной табличке Вера выхватила взглядом слова «…профессора Айвазовского». Они оказались в небольшом аккуратном скверике, выложенном шестигранными плитами.

— Ага, я поняла, где мы. — Где-то здесь могила Айвазовского, — сказала Вера.

— Привет, — послышалось сзади.

Их было уже четверо — обычных парней, ничем вроде бы не примечательных, кроме специфической накачанности. Мощные плечи, тяжелые затылки, уверенный взгляд.

— И ваша могила тут будет, — сказал один из них, губастый.

Вера, как всегда в таких ситуациях, хотела немедленно что-нибудь предпринять, чтобы не дать страху

парализовать волю. Кричать или изображать из себя полоумную, врываться в разговор нападающих потоком своих фраз — словом, срывать сценарий нападения как угодно. Обычно ей это удавалось. Но Андрей помешал.

— Отойди туда, — кивнул он в сторону каменных ступеней, ведущих в небольшую заброшенную часовенку.

В голосе его прозвучали такие сила и твердость, что Вера послушно отошла. А Андрей как-то боком приблизился к парням и остановился.

Предупреждали же вас, чтоб уехали, — добавил губастый.

— Да чего с ними базарить, — сказал еще один. — Наказать надо! Падлы!

Андрей не отвечал. Вера тоже не вслушивалась в слова, понимая, что они не имеют никакого значения и нужны только для подбадривания нападающих, введения самих себя в агрессивное состояние. В непривычной роли пассивного наблюдателя Вера бывала редко, и ей было страшно — не за себя, а за своего спутника. Однако по-настоящему испугаться она не успела. Все четверо напали на Андрея, и не так, как обычно бывает в красиво поставленных драках, в фильмах-боевиках, когда злодеи нападают по очереди. Эти подскочили все вместе, разом. Ничего толком не было видно, только мелькнули занесенные руки двоих парней, и туг же эти двое растянулись на каменной плитке. Двое других резко остановились, один присел с исказившимся лицом, другой замер и плюхнулся на задницу. Андрей, будто он тут ни при чем, стоял чуть в стороне со странным лицом: взгляд его был обращен не к нападавшим, а. как будто между ними — то ли вдаль, то ли внутрь себя, Вера опять отметила, что он не делает никаких красивых «киношных» жестов, не принимает специальных «восточно-единоборственных» стоек. Как будто включили звук, раздался мат и вопли. Трое опять подскочили, и опять Андрей с отрешенным лицом словно исчез на мгновение. Один из нападавших проехал всем телом далеко по жесткому камню и остался там лежать. Двое других валялись у ног Андрея. Он перешагнул через них и подошел к Вере, и теперь лицо его ничего не выражало, кроме облегчения от того, что неприятная работа наконец выполнена.

Они спустились по ступенькам в небольшой дворик, присели на камень у часовни. Вера обняла Андрея. «Я тебя люблю», — хотела она сказать, но дыхание куда-то пропало.

— Ничего-ничего, все в порядке, — сказал он чуть прерывистым голосом. — Все уже позади. Им только казалось, что они хорошо подготовлены.

— Почему «казалось»? Они что, уже не встанут? — спросила Вера.

— Встанут, не беспокойся. Только те двое, что в черных футболках, встанут не скоро и не сами.

— Андрей… Я чувствую, это еще не все.

Двинятин вскочил, оглянулся. Никого.

— Что значит «не все»?

— Понимаешь, мне тревожно, неуютно как-то, — сказала Вера. — А у меня это состояние никогда так просто не бывает.

— Тогда уходим.

Они вышли на совершенно пустую аллею.

— Ты только не спрашивай сейчас, что да почему, — продолжала Вера, — но я всегда чувствую опасность. Помнишь, когда на Олю напали, я помчалась во двор?

— Да, я тогда еще удивился мимолетно, а потом забыл.

— Ну вот, у меня так всегда. Может болеть голова, или случаются другие состояния. Но всегда — не просто так, а на опасность. И мой озноб не прошел еще, значит…

Андрей остановился.

— Еще бы, — сказал

он. — Смотри.

Они совсем недалеко успели отойти от часовни, где на мощеном плиткой дворике до сих пор лежали четверо парней. Из-за ограды с мраморной табличкой вышел еще один, бывший явно заодно с первыми. За ошейник он держал крупного шоколадно-коричневого добермана. Теперь Вера испугалась по-настоящему. «Ничего, ничего, — пробормотал Андрей сосредоточенно, — назад, скорее назад». Он показал жестом, чтобы она спряталась у него за спиной.

«Плохо дело», — пронеслось в Вериной голове. Она тут же припомнила все случаи из своей практики, когда искусанные собакой жертвы надолго становились ее пациентами, в тех случаях, конечно, когда оставались живы. Лученко со страхом услышала злобное рычание, осмотрелась вокруг, тщетно пытаясь углядеть камень или палку, чтобы защищаться, однако на земле ничего не было. Андрей мигом сорвал с плеч свою клетчатую рубаху, плотно обмотал ею левую руку, и вовремя: доберман уже был рядом. Он подбежал почему-то не по прямой, а как будто хотел заскочить Андрею за спину, но тут же кинулся. Двинятин во всю мощь легких гаркнул: «Фу!!!» Доберман на мгновение опешил, а мужчина успел выставить вперед обмотанную руку, дал псу впиться зубами в нее и крепко ухватил его за загривок. Они сцепились, повалившись на землю. Пес бешено извивался в руках человека, пытаясь сбросить с загривка цепкие пальцы и вытолкнуть из пасти его предплечье. Андрей изо всех сил мешал ему это сделать, стараясь не думать о том, что будет, если пес все-таки доберется до горла. Доберман грозно рычал, упирался мощными лапами в землю, глаза наливались еще большей злобой. Наконец Андрею удалось, придерживая пасть одной рукой, закрутить ухо собаке каким-то хитрым приемом. Доберман завизжал от боли и выпустил предплечье с лохмотьями мокрой от слюны рубашки. Двинятин, собрав силы, приподнял зверя за отставшую кожу на загривке и спине и подержал так секунду. Потом отбросил его от себя и, стараясь не задыхаться, снова оглушительно громко скомандовал:

— Фу! Домой!

Доберман кинулся прочь, оглядываясь через плечо. Андрей медленно присел на каменный бордюр. Руки и ноги его дрожали, во рту накопилась соленая слюна.

Вера оглянулась и убедилась, что поле боя оставлено победителю. Хозяин собаки исчез, больше никого нигде не было. Она взяла себя в руки, быстро и профессионально осмотрела Андрея. На предплечье наливался кровоподтек, остальное — царапины.

— Слава богу, почти ничего, — выдохнула она. — Ты здорово управляешься с собаками. Ты просто герой, Андрюша.

— Этому в армии… нас тоже учили, — сказал Андрей. Да и собак я знаю. Хорошо, что этого пса не натаскивали специально для убийства, не тренировали терпеть боль. Нам повезло. Однако, Вера, послушай… Этот пес явно был натравлен на тебя. Я такие штуки видел. Наверно, дали понюхать какую-то твою вещь, из украденных.

— Молодец, быстро соображаешь. Ты понял? Теперь это уже не просто намеки, чтобы мы уезжали. Кто-то нам это уже кричит, так сказать, в полный голос!

Вера чувствовала, что она в бешенстве от всех последних событий. Перевела дыхание, сжала в кулаки дрожащие руки и сказала:

— Если сначала нас пытались напугать, то сейчас уже пытаются, по-моему, просто убрать. Но неуклюже как-то, неубедительно. Парни эти накачанные, травля собакой… Если бы хотели, то давно справились бы. Вот что я думаю: мы имеем дело с непрофессионалом, дилетантом. Ему кажется, что мы чем-то ему помешали, И этого человека нужно искать явно в семье Ивана и Гали. Потому что они родственники покойной Эске. А началось все именно с нее, с того, что она мне успела сказать о голосах.

— А что успела?