Предчувствие смерти
Шрифт:
— Еще как хочу!
Песик под кроватью подумал: неужели опять? Сколько можно?.. И снова терпеливо ждал.
Когда в комнате стемнело, Андрей встал, завернувшись в простыню, как патриций, и гордой поступью римского полководца направился на кухню. Вера спросила:
— Ты проголодался?
— Если я о нас не позабочусь, мы помрем от физического и сексуального истощения. Лежи. Я все принесу в постель.
— Слушаюсь, мой повелитель. — Вера счастливо заулыбалась, утыкаясь носом в углубление подушки, где только что была голова Андрея.
Андрей
— Давай выпьем за наш отпуск.
— Отличный тост, с удовольствием выпью за это. Только у меня есть маленькое дополнение. Знаешь какое?
— Понятия не имею.
— Мы выпьем зато, что наш прекрасный отпуск никто и ничто не испортит.
— Умница! Слушай, а о чем ты задумалась? Лицо стадо вдруг такое серьезное. Ну-ка, выкладывай!
— Я в старших классах школы прочла Бунина.
— Боже мой! Как мне повезло! И красавица, и умница, и книжки хорошие читает! И это все мне одному. С ума сойти можно!
— Прекрати надо мной смеяться, а то не буду дальше рассказывать!
— Все, все, прекратил. Да кто ж посмеет смеяться, я просто ошалел и опьянел немножко.
— От бокала мартини?
— А мы разве пили что-то?
— Ну, вот ты опять.
— Все. Завязал. Обрубил. Больше слова веселого вы, сударыня, от меня не дождетесь. Я буду сама рэс-пэк-та-бэльность!
— Зачем же так категорично?
— Девушка, вы сами-то знаете, чего вы хотите?
— Знаю. Хочу тебе, обалдую, кое-что рассказать.
— Я весь внимание.
— Так вот. Этот бунинский рассказ называется «Солнечный удар». В нем описывается, как некая молодая дама едет на теплоходе по Волге. С ней знакомится молодой поручик. Он предлагает ей сойти на ближайшей остановке, она соглашается. Они выходят на какой-то пристани в маленьком губернском городке. Извозчик везет их в гостиницу. Они проводят сумасшедшую ночь. Утром она торопится на следующий теплоход. Она говорит ему что-то в том роде, что она вовсе не такая, как он мог о ней подумать. И еще она не называет ему ни своего имени, ни фамилии. Он хочет ехать дальше с ней, но она категорически возражает. Дама объясняет поручику, что он все испортит, если их история будет иметь продолжение. А так они оба запомнят ее на всю жизнь. Он соглашается, и она уезжает. С ее отъездом что-
ТОменяется в нем и вокруг него. Словно она увезла с собой что-то важное. Может, его душу? Историю эту Бунин сравнивает с солнечным ударом, который настиг их обоих.
После рассказа Веры Двинятин некоторое время помолчал, потом сказал:
— Я не читал этого рассказа. Вообще Бунина не читал. Но история мне нравится. У нас с тобой тоже что-то вроде солнечного удара?
— Да. Я потому и вспомнила эту новеллу.
— Знаешь, какая разница между мной и тем поручиком?
— Не хочу гадать.
— И
— Ты живешь в другое время.
— Нет.
— Ты не военный.
— Нет.
— Последняя попытка. Ты красивее, чем он.
— Нет. Я просто никуда тебя не отпущу.
Ну вот, опять… Пай в знак протеста немного поскулил, затем утащил под диван еще немного одежды. Пусть знают, как о нем забывать на целый день.
Через некоторое время о нем все-таки вспомнили, потрепали за ушки и расцеловали, пожурили за одежду, но вывели погулять и накормили. Пай поел из своей мисочки, потом пришел на кухню и потребовал подачки со стола, твердо зная, что уж сегодня-то ему не откажут. Ему не отказали.
Вера и Андрей никак не могли насытиться.
— Я тебе нравлюсь? — спросил Андрей.
— А что, есть сомнения?
— Нет. Но у меня столько недостатков…
— Вовремя вспомнил! Уже поздно о них говорить. Впро-чем, давай.
— Скажем, я постоянно мучаюсь, хороший ли я профессионал. То мне кажется, что у меня мало опыта. Или я не знаю животных и лечить их не умею, а если что и получается, то наверняка это случайность.
— Милый мой!.. Еш, е картошечки, пожалуйста… Спасибо. Это у тебя не недостатки, а комплексы.
— А есть разница?
— Конечно. Этот комплекс знаком практически всем нормальным людям. Только полные идиоты или инфантильные особы не задумываются о своем соответствии избранной профессии. Даже гении, такие как Моцарт или Пушкин, порой испытывали сомнения и страх — а выйдет ли на этот раз, не покинет ли вдохновение? Что уж говорить о людях обычных занятий!
— И у тебя есть этот комплекс?
— Есть. И еще много.
— Ну, успокоила… А салатику положить?
— Давай. Помидорчиков побольше… Еще какие жалобы, больной? Нет-нет, я серьезно.
— Еще все время думаю о своих мохнатых и пушистых, а также гладкошерстных пациентах. И хоть коллегам, заменяющим меня в клинике, я полностью доверяю, все же… А справятся ли без меня? Такие мысли мешают отдыхать.
— А, это перфекционизм. Проще говоря, комплекс гипертрофированной ответственности. Тоже присущ профессионалам. Глупенький! Ты сам не понимаешь, какой ты нормальный мужчина. Между прочим, мне ужасно понравилось, как ты дрался там, во дворике с часовней. Я такого еще не видела.
— И чего интересного ты находишь в драке?
— Не кокетничай, Андрюшечка. Это была не банальная драка, а искусство боя. У меня же есть глаза, хоть я, как женщина, и не разбираюсь в айкидо. Вот скажи, почему ты тогда не смотрел ни на кого из противников? У тебя взгляд ушел будто внутрь. Так разве можно?
— Даже нужно. Ты права, это своего рода искусство. Айкидо — одна из японских систем «до», что означает «путь». Это искусство самозащиты. Им овладевают не в какой-то срок, а в течение всей жизни совершенствуются, стараясь координировать физические и духовные силы. Там много от дзэн-буддизма… Тебе интересно?