Предчувствие смуты
Шрифт:
А тут ни с того ни с сего нарушил неписаный закон не какой-то там Леха Зема (кстати, во время уборки он не брал в рот хмельного и не буянил), нарушил обычай старший сын председателя колхоза.
В тот раз Алексей Романович грубо, оплеухой, поднял Клима с постели (старший сын уже спал) и, как непокорного быка, принялся ожесточенно хлестать шестигранной плеткой.
— Зараза, что ж ты отца позоришь? Я тому вас учу, чтоб вы нос задирали?
Сын почти не сопротивлялся, но все-таки плетку попытался было
Немного успокоившись, Алексей Романович заговорил уже в другом тоне:
— Будет любовь, разумеется, взаимная, я и за скотника свою дочку отдам. Живите, плодитесь, но прежде всего себя в работе показывайте. И среди скотников есть люди. Сам в молодости быкам хвосты крутил. Пусть мать расскажет…
Мать, на веранде убиравшая со стола, забежала в спальню, когда отец уже опустил плетку. Заступаться за сына не рискнула: вдруг Алексей Романович в порыве гнева вспомнит, откуда у нее дети, на каких таких курортах зачала?..
До окончания школы Клим и Никита враждовали. Потом Никиту забрали в армию. Клим тоже долго в селе не продержался. За драку в станционном ресторане схлопотал два года химии. Вернулся домой, когда с перестройкой уже было покончено, повсеместно по указанию Киева разоряли села, каждый колхозник получал земельный пай, на нем или сам веди хозяйство, или сдавай в аренду. Клим трудился в команде отца. С женитьбой у него ничего не вышло — баловался наркотиками. А за наркомана могла выйти замуж разве что наркоманка. Наркоманок в Сиротине пока еще не было: чужие в село не ехали, своих не завели.
Доходили слухи, что и Никита еще не женился, а исправно служит в Российской армии. Возвращаться на Украину не собирается…
12
К утру добрались до Воронежа. Сопровождавшая иномарка отстала. Заехали по адресу. По соседству оказалась воинская часть. В серой кирпичной пятиэтажке ютились офицерские семьи.
В квартире номер три, на первом этаже в первом подъезде, куда следовало обращаться, проживал отставной подполковник — высохший, седоусый, отдаленно напоминал кавказца, хотя фамилия у него была русская — Исаев. Имя-отчество тоже указывало на русское происхождение — Семен Семенович. Запоминалось легко.
Из его отрывочных объяснений Микола понял, что подполковник Исаев служил когда-то в Грозном, в училище МВД преподавал партполитработу. Потом был инструктором политотдела спецчастей. В настоящее время оказывает гражданам ритуальные услуги.
— Устали, небось?
— Нам бы немного вздремнуть, — признался Микола.
— Хорошо. А пока взгляну, что везете.
— А что смотреть? Гроб везем, — сказал Илья.
Ему хотелось поесть не в раскаленном железном уазике, а где-нибудь в холодочке, и чтоб мухи не надоедали.
— Я знаю, что гроб, — сказал отставник
По его указанию Микола подогнал машину к гаражам, где не было ни души. Все гаражи были закрыты на внутренние замки. Подъезды к ним заросли травой.
— Гаражи пустые?
— Почему же? Хозяева вернутся — откроют. В командировке хозяева.
— Судя по зарослям, давно в командировке, — покачал головой Илья. — А кое-кто совсем не вернется.
— Все может быть, на то она и жизнь, — устало отозвался отставник. Он молодцевато забрался в салон, принялся придирчиво осматривать роскошно сработанное изделие. Тщательно осмотрел уголки. Не обошел вниманием и крышку гроба. Крышку подержал в руках, убедился, что она не так уж и тяжела, как может быть тяжелой ДСП. Фалангой указательного пальца простукал днище. Илья не удержался от едкого замечания:
— Опасаетесь, что мертвец выломает?
— Все может быть, — повторил отставник и спать разрешил рядом с машиной в кирпичном гараже.
Здесь стояли впритык пять раскладушек, заправленных по-солдатски, с ватными тюфяками, верблюжьими одеялами. На подушках свежие наволочки.
— Да никак это гостиница! — воскликнул Илья.
— Все может быть, — сказал отставник. — Отдыхайте до семи вечера. Питание, как мне доложили, у вас имеется.
— А почему до семи? — спросил Микола. — Мы готовы будем тронуться уже часа через три. Вы должны дать нам какую-то бумажку.
— Вам принесут пропуск. С ним вы проследуете до Гудермеса.
— Так за чем задержка?
— Пропуск выдает комендатура, — и принялся объяснять, почему нельзя торопиться. — Подписывает главный комендант района, иначе вас в пути задержат. Начнут выяснять, что за покойник и зачем ему такой шикарный гроб. А если он гражданское лицо, то могут и конфисковать. Оттуда даже полковников мы вывозим в обыкновенных деревянных ящиках. Здесь их перекладывают в приличную тару, хоронят на городском кладбище. Там у военнослужащих свой сектор. Или отправляют на родину. Вашего клиента, по всей вероятности, востребовала родня. Он кто?
— Журналист.
— Вот видите, и журналистов не жалуют… А может, оно и правильно. Развели демократию. Пишут все, кому не лень, и всё, что взбредет в голову. Я, когда преподавал партполитработу, предупреждал курсантов: не лезьте в журналистику, благородной службы не получится. А вот от командирской службы не увиливайте, в работе усердствуйте, и тогда о вас будут писать с восторгом.
— А если служба сикось-накось? — Илья не мог смолчать.
— Все может быть.
Отставник оказался разговорчивым. И неудивительно, все-таки бывший политработник. А они, как известно, словоохотливые.