Предел Доминирования
Шрифт:
— Я хочу тебя подо мной, связанной. Обездвиженной, — пробормотал он хрипло, складывая руки девушки над головой и обматывая веревку вокруг запястий резкими рывками. — Полностью в моей власти.
Когда Макен затянул узлы и начал крепить веревку к каркасу кровати, Рейн замерла. Ее глаза расширились, зрачки молниеносно увеличились.
— Нет! Стоп, — она начала биться, словно дикий зверь в силках, пинаясь, тряся головой и плача. — Стоп. Боже, стоп! Париж!
Девушка использовала стоп-слово. Внутренний зверь
Лиам переместился и присел на корточки между ног Рейн. Мужчины переглянулись. Его ирландский друг был так же поражен, как и он сам. Два месяца назад, их девочка любила веревку и наручники — все, что вверяло ее тело в их распоряжение. Раньше, когда оковы касались ее кожи, она таяла.
Теперь же она казалась напуганной сверх меры.
Хаммер отбросил шелковую веревку подальше, с глаз долой. Рейн все еще выглядела бледной, потрясенной и напуганной.
— Все хорошо, любимая, — присел Лиам подле нее. — Никто не навредит тебе.
— Сделай глубокий вдох, — команда Хаммера прозвучала тихо, но была сравни удару плетью. — Никаких оков нет. Все закончилось. Сосредоточься на нас.
Девушка побледнела, отодвинулась от него и свернулась калачиком.
Хаммер почувствовал себя так, словно его ударили по яйцам. «Он, блять, должен был знать все, чего не следует делать, после случившегося с его покойной женой. Например, пьянеть от своей власти и следовать своим импульсивным потребностям. Почему он кажется настолько одержимым повторением прошлого?»
«Черт».
«Черт».
«Черт».
Не сговариваясь, мужчины легли по обе стороны от Рейн, прижимаясь ближе, даря тепло своих тел и успокоение.
С того момента как эта девушка появилась в его жизни, Хаммер поставил перед собой задачу узнать все о Рейн. Ее менструальный цикл. Марку ее любимого цитрусового шампуня. Ее ненависть к соленьям. Фильмы, которые заставляли ее плакать. Каждую ее грязную фантазию и «тайную» влюбленность. Каждое достижение. Каждое сожаление. Каждое выражение лица, соответствующее ее настроению. И он не пропускал ничего… до сих пор.
Макен чувствовал себя недостойным, после того как положил Джульетту в гроб, восемь лет назад. В некотором смысле, эта ошибка задела его слишком сильно.
— Рейн, любимая, — пробормотал Лиам. — Поговори с нами.
Девушка не ответила, лишь тихо вздохнула.
Что не помешало Лиаму и Хаммеру держать рот на замке. Сейчас, Рейн не нужны команды, чтобы открыться. Она нуждалась в сострадании Лиама. Когда их девочка замыкалась в себе, он мог достучаться до Рейн.
Хаммер наблюдал молча.
— Ты в безопасности. Дома. Ты слышишь меня, любимая? — Лиам произнес эти слова очень нежно. — Следуй за звуком моего голоса. Пойдем.
Она замерла, икнула, моргнула и посмотрела
— Хорошая девочка. Теперь скажи, как ты себя чувствуешь.
— Мне стыдно, — она мучительно вздохнула. — Я ударила тебя. О, боже. Мне жаль.
Лиам покачал головой:
— Не надо. Мы понимаем.
— Я не понимаю. Что произошло? В одно мгновение я таяла между вами. А в следующее, мне захотелось бороться.
— Ты представляла себе Билла? — напрягся Хаммер.
— Нет, — она выпрямилась и отодвинулась, приближая колени к груди. — Но я снова ощутила этот страх. Я чувствовала, что если позволю себя связать, то умру, — извиняющееся выражение смягчило ее взгляд. — Я думала, что была готова ко всему, но…
— Ты не была. И это я сожалею, — настаивал Хаммер. — Я связал тебя и вытащил твой страх наружу. Господи, если б я только знал…
— Ты не можешь винить себя, — сказал Лиам. — Поэтому его и называют «скрытым спусковым крючком».
«А кого еще ему винить?»
— Я бы никогда намеренно не заставил тебя преодолевать свои пределы, прелесть.
Девушка смотрела на свои колени:
— Быть связанной — это одна из тем, над которой я буду работать с моим психотерапевтом, но… то, что произошло, не отражает мою необходимость подчинения или мои чувства к вам.
Хаммер беспокоился, что девушка пыталась сделать так, чтобы ее слова выглядели более правдиво, чем это было на самом деле. Единственным проблеском было то, что она обсуждала свой страх и его причину — то, что Джульетта никогда не делала. В прошлом, были моменты, с которыми Рейн не справлялась. Теперь она добилась потрясающих результатов.
— Милая, — Лиам притянул ее в свои объятия, — нам не нужно связывать тебя, чтобы доставить удовольствие… или чтобы мы могли чувствовать себя лучше.
— Я не знаю, когда буду снова готова к ограничениям, но я буду стараться, — Рейн прижалась к нему, ее голос срывался, но звучал уверенно. — Мне больно, потому что я знаю, что это разочаровывает вас обоих.
«И после всего, что она пережила, она еще заботилась о том, что разочарует их? Черт, да он был просто ублюдком».
— Ты совсем не разочаровываешь нас, — заверил ее Лиам.
Девушка попыталась улыбнуться, но выглядела так, словно эти ее недостатки разрывали ее надвое:
— Простите, что убила весь настрой.
Хаммер зарылся пальцами в смоляную копну ее волос, и мысленно надел намордник на воющего внутри него зверя.
— Ты была напугана. Не извиняйся.
— Могу я загладить вину вкусным завтраком? Пряные яблочные маффины и финиковые лепешки? Я знаю, что это не секс, но, может быть, мы могли бы побыть вместе.
Да. Любовь Рейн к выпечке всегда была возможностью сбежать, когда давление жизни было слишком сильным. Она избаловала их обоих своими сладостями.