Предел обороны

Огай Игорь

Не дожидаясь ответа, Павел выключил трубку и бросил ее на диван. Сергеев подхватил едва не загремевший на пол аппарат, повертел в руках. Произнес с деланым удивлением:

— Какой своевременный звонок, не находишь? Просто на редкость вовремя.

— Градобор умеет выбирать моменты, — расплывчато сказал Марутта.

— Не без этого. — Федор понимающе покивал. — Но все же он не ясновидящий и даже не этот… Как его? Творец. Где у тебя микрофон?

Меченосец не стал отпираться. Он просто молча указал себе на плечо.

— Отлично. —

Павел усмехнулся. — В таком случае надеюсь, что они слышат: мы летим в Бодайбо по старому плану — брать клона. А с дилеммой, чей именно мир лучше, пусть разбираются сами, когда мы доставим чужака в Москву…

7

Перед самой посадкой стюардесса все-таки заглянула в салон. Не переступая порога, через приоткрытую дверь, дрожащим от волнения голосом она попросила пассажиров занять своим места и пристегнуться. Опасения при этом ясно читались на ее лице, но профессиональный этикет все-таки пересилил.

Совет, впрочем, был излишним. Гипербореи и так не вставали и даже не отстегивались все шесть с половиной часов полета. Павел пребывал в полудреме, вполглаза следя за обстановкой. Федор, отчаянно борясь со сном, таращился в экран на противоположной переборке и тоже никуда особенно не вставал.

— Прибываем впритык, — объявил Федор, едва бортпроводница скрылась. — Первый рейс из Иркутска в Бодайбо сядет почти одновременно с нами.

— Значит, все будет зависеть от того, кому вперед подадут трап. — Павел душераздирающе зевнул и до хруста в суставах потянулся.

— Мы должны встретить двойника прямо на аэродроме, — произнес гиперборей, борясь с первыми, после начала снижения, приступами тошноты. — Если он выйдет в город, задача чрезвычайно осложнится.

— В каком месте я неясно выразился? — спросил Павел. — Если мы опоздает сесть на минуту-две — он почти наверняка выйдет в город. Не стоит рассчитывать на такие же льготы, как во Внуково, здесь мы просто один из бортов в очереди.

По выражению лица меченосца нельзя было догадаться, что именно и в каком объеме из сказанного он понял. Но вопросы задавать перестал — и то хорошо.

Уже не заглядывая в салон, стюардесса сообщила по трансляции, куда именно прибывает их самолет, время до посадки и зачем-то температуру в порту назначения. Температура была нормальная. Во всяком случае, для сибирской зимы. Сергеев покосился на свою снятую по поводу умеренной жары в салоне куртку и заранее поежился.

Гул турбин почти совсем стих, самолет ощутимо клюнул носом и пошел вниз. Павел сочувственно посмотрел на меченосцев — летающая машина землян в отличие от корабля инков совершенно не внушала им доверия. Интересно, есть в этом бизнес-люксе бумажные пакеты? Может, все-таки позвать стюардессу?

Иллюминаторы мутнели какой-то светлой, но непрозрачной — почти люминесцентной субстанцией. Облака? Снег? Хотя не

все ли равно, собственно? Главное, чтобы не увели на запасной аэродром.

— Ждать трапа нет смысла, — сообщил вдруг Федор. — Можно просто включить «паузу».

Павел посмотрел на опера. Потом на свой пояс. Ну да — самое простое решение. Только почему-то пришло в голову не ему, а Сергееву, который до сих пор едва ли не показательно старался думать исключительно по-земному.

— Молодец, Сергеев, растешь. Если будем опаздывать, так и поступим. Можно сразу после касания…

— А потом пешком по взлетной полосе полтора километра? — Федор качнул головой, снова посмотрев на свою куртку. — Нет уж — давай после остановки. Все равно это минута-две, не больше…

Павел кивнул. Гиперборей, внявший сути предложения, не осмелился повторить этот жест, он лишь жалко улыбнулся, соглашаясь, похоже, на все, что угодно. Самолет активно снижался, и процесс сопровождался всеми положенными эффектами — тряской, воздушными ямами, закладыванием ушей у пассажиров.

За бортом была все та же белесая непроницаемая мгла. Не то чтобы Павел надеялся посмотреть сверху на город или сомневался во всепогодности лайнера, но… В конце концов, он тоже летал в последний раз, пожалуй, еще на «парашютной практике» лет десять назад — два подъема на «вертушке» до восьмисот метров и выпадение кулем из открытой двери под крепкие матерки инструктора… А на гражданских, да с нормальной посадкой, как-то вот и не довелось.

Огни полосы выпрыгнули из-под крыла совершенно неожиданно. Только что казалось — лететь далеко, а снижаться долго, и вдруг колеса ударили в грунт, на секунду снова зависли в воздухе и снова ударили, загремели по стыкам бетонных плит…

Один из гипребореев сказал что-то энергичное и короткое на языке Общины. Остальные переглянулись, кто смущенно, кто с облегчением. Сергеев поднялся, игнорируя табло о ремнях, накинул свою курточку. Вопросительно посмотрел на Павла.

— Щас… — пробормотал тот, пытаясь рассмотреть в иллюминатор здание аэропорта. — Щас, погоди… Подъедем поближе.

Видно было на удивление хорошо, снег, в котором самолет заходил на посадку, похоже, только что достиг земли — вычищенный бетон взлетной полосы белел буквально на глазах.

— Небогато тут у них, — заметил Сергеев, глядя в другой иллюминатор.

Какого-либо здания, похожего на вокзал, не просматривалось. Несколько сооружений, явно технического назначения, один самолет — старый поблекший экземпляр с двумя винтами по высоким крыльям. На стоянках неподалеку пребывал другой такой же с разобранным и прикрытым чехлом мотором, парочка вертолетов и один видавший виды четырехкрылый «Ан-2». Похоже, что воздушных судов большего тоннажа этот порт вообще не принимал, а лайнер бизнес-класса должен был смотреться в таком окружении почти как звездолет инков.