Предел риска
Шрифт:
— Мы со Степаном вернемся через две недели, — спокойно произнесла Ядвига. — Две недели, Даня. И к моему возвращению все будет, как и прежде. Никаких страстей и слез в подушку. Или я натравлю на тебя всю толпу охраны моего мужа.
— У меня у самого такого добра по горло, — пробормотал Данил, намекая на машину сопровождения, в последнее время следующего за каждым его шагом, — Спасибо папе.
— Я предупредила, — прищурилась Ядвига, закончив вытирать руки салфетками.
Разговор друзей закончился очень вовремя. Поскольку в дверях появился помощник тамады, приглашая невесту вернуться
Ядвига Петровна, бросив на друга последний долгий взгляд, величественно удалилась. А Арканов еще несколько минут мыл руки под проточной ледяной водой, рассматривая прозрачную струю невидящим взглядом.
***
Ядвига Петровна в своей жизни так не хохотала, как в это самое мгновение. Слезы застилали взгляд, бока и ребра болели от громкого смеха, а челюсть практически свело судорогой. И, судя по звукам, что издавали собравшиеся гости, Ядвига была не одинока в своих чувствах.
— Розовый тебе к лицу! — кое-как выдавила из себя Ягушка, махнув приятелю рукой.
Бек оскалился, манерным жестом отбросил за спину волосы нежно сиреневого цвета и поправил розовый чепец на голове. Искусственные и вьющиеся локоны мешали обзору, но парень не сдавался. На что только не пойдешь ради друга на его свадьбе? А если еще и невеста этого самого друга прозрачно намекнула, что хакнет всю его переписку… Словом, выбора у Беккера-Штерна не было. И во время торжества ему по инициативе тамады пришлось-таки облачиться в розовую пижамку с огромным логотипом на груди «Папина гордость», чепчик, парик и прихватить двухлитровый бутыль с соской и чем-то жидким внутри. К счастью Бека «чем-то жидким» оказался коньяк, и спустя десять минут позора парень уже даже не возражал, когда радостные и веселые гости запихивали крупные купюры в огромный мешок с надписью «Дочке на пеленки», промахивались и складывали деньги то в карманы переодетого Бека, то под ремень его брюк, то в вырез пижамки. Парень аратно бегал от столика к столику к гостям, стараясь собрать максимально больше денег, чем его оппонент.
Этот самый оппонент выглядел, вернее, выглядела, естественно, гораздо привлекательнее. Емельяна — брат-близнец Беккера, была одета в точно такой же костюм-пижамку, но синего цвета. На красиво уложенных волосах каким-то чудом держался небольшой чепчик, как у горничных из фильмов для взрослых, но нежно-голубого цвета. За собой девушка волокла такой же огромный мешок, как был и у Бека. Надпись на нем гласила «На пеленки сыночку». И судя по купюрам, что опускались в мешок, чете Ажуровых пророчили именно сына.
По команде ведущей «детки» подошли к ней со своими богатствами и передали честно заработанные капиталы в ухоженные руки казначеев. Мишель и Екатерина мигом подвели итоги квеста «близнецов» и провозгласили победителя. Согласно всем расчетам выиграла Емельяна. Однако молчаливый Бессонов, в глазах которого незнакомый человек не мог рассмотреть ничего, кроме равнодушия, спокойно опустил в розовый мешок внушительную пачку крупных банкнот.
— Так нечестно! — в шутку нахмурилась его сестра — Екатерина, но ее возглас был заглушен громкими словами
Все собравшиеся приняли рокот Бессонова за тост и единогласно опрокинули содержимое своих бокалов. Включая виновников торжества. Ажур и Ядвига Петровна восседали на своих местах, наблюдая за всеми событиями со стороны. И если Ягушка немного краснела от снисходительных, иногда любопытных, но в основном понимающих взглядов гостей, то Степану было плевать на чужое мнение. Он сидел, устроив жену на своих коленях, лениво поглаживал ее обнаженную спину в вырезе сводящего с ума кружева и улыбался. По его лукавым глазам можно было понять, что в эту самую секунду Ажур как раз планирует весь процесс, связанный с появлением их детей на свет. А Ядвига безуспешно пыталась урезонить шаловливые мысли, руки и прочие органы мужа.
— Степа, ну смотрят же! — шипела Ядвига на Ажурова. А тот только хмыкнул. Ситуацию сгладил подоспевший к молодоженам Бек с бутылкой в руках.
— Милые родители, а чего это вы здесь делаете? — ухмылялся Бек.
— Степа, скажи нашей «дочери», — прищурилась Ядвига, глядя на крупногабаритного парня, одетого в парик и чепчик, — Если у меня родится такая вот …гм…пусть будет Машенька, два метра ростом и больше сотни килограмм весом, еще и с тягой к алкоголю, то я ее отдам на воспитание дяде Беккеру.
— Сами воспитаем, не переживай, Ягодка, — утешил Степан, отвесив другу подзатыльник, когда тот полез обниматься к Ягушке с криками «Мама, я скучала!».
Вездесущий помощник тамады отправил «разбушевавшегося» Бека в специально отведенную комнату переодеться, а Степан вдруг как-то слишком серьезно посмотрел на свою невесту, ставшую сегодня ему женой перед Богом и людьми.
— Как думаешь, сын или дочь? — тихо пробормотал Степан, поглаживая щеку и подбородок своей вредной Яги.
— Думаешь, мы … ты и я… сможем? — так же тихо прошептала Ядвига, боясь и в то же время отчаянно желая взглянуть в глаза своему мужу.
— Вот и проверим, — уверенно кивнул Степан, а потом, склонившись к самому уху Ягушки: — Но я точно знаю, что все у нас получится.
И без предупреждения Ажуров поднялся со своего места, помог расправить пышные юбки на свадебном платье своей жены.
— У тебя макияж сбился, — вдруг заявил мужчина, лукаво улыбаясь, — И прическу нужно подкрасить.
— Ты что несешь, Кружавчик? — опешила Ядвига. Ее рука скользнула к губам, стирая следы блеска, который Степан мог бы случайно размазать.
Тем временем Ажур коротко махнул тамаде и невозмутимо произнес:
— У нас тут с прической беда. За полчаса никто не умрет?
— Нет, что вы, Степан! — понимающая улыбка замерла на лице женщины. — У нас как раз танцы по программе. Пора гостей немного растрясти.
— Отлично! — кивнул Ажуров и потащил Ядвигу за собой в сторону подсобных помещений.
— В каком месте «отлично»?! — пыхтела Ядвига, торопливо переставляя ноги на высоченных каблуках.
Оказавшись в коридоре, Степан потерял всякое терпение. Слишком уж медленно шла его врединка. Слишком уж красивой была его девчонка. И слишком сильно он успел соскучиться за ночь, что провел в доме Беса за городом вдали от своей Ядвиги.