Предел риска

Кофф Натализа

— Я подумал, что взять тебя в жены на закате — мечта моей жизни, — ласково говорил Степан, осторожно надевая венок Ядвиге на голову. — Решил, что ты не сможешь мне отказать.

— Кружачик, очнись, — прошептала Ядвига. — Мы уже женаты и даже венчаны. Ты в себе?

— Знаешь, нет, не в себе, — хмыкнул Ажуров.

Его руки спустились с волос девчонки, и крепкие и уверенные пальцы нашли тонкие и капельку подрагивающие. Нашли и спеленали, обжигая теплом и нежностью.

— Я как встретил тебя, так и понял — вот это чудо, оно мое, понимаешь? — тем временем говорил Ажуров, а где-то совсем близко раздалось

тихое пение на непонятном Ягушке языке. Но мелодия была чудесной, волшебной, сказочной. И, кажется, Ядвига не смогла сдержать слез.

— Вторая моя свадьба и все приготовления мимо меня, — всхлипнула Ягушка, но на ее лице расцвела улыбка. — Ты в белом. А не мне сарафан в цветочек. Я сейчас в обморок грохнусь. Кто из нас невеста? Думаешь, это истерика? Сам виноват!

Степан вновь поцеловал Ядвигу, прекращая поток фраз.

— Скажи, Ядвига Петровна, ты будешь любить меня до последнего вздоха? Потому что я-то от тебя не отстану. Буду любить вечность и еще столько же. Любую тебя. Разную. Каждый день, — вновь раздавшиеся слова Степана звучали уверенно и категорично, точно он не оставлял ей выбора. Да Ягушка и не собиралась его искать, выбор ей не нужен. Ей нужен ее Кружавчик в безвременное и единоличное пользование.

— Да, вечность и еще столько же, — сквозь улыбку, слезы и волшебную эйфорию, окутавшую все ее тело, прошептала Ядвига, словно клятву.

— Люблю тебя, — широко улыбнулся Степан и поцеловал свою жену.

Мелодия стихла, и в молодых людей полетели лепестки цветов. Ядвига, смеясь и плача, совершенно не стеснялась своих слез. Она смотрела на своего Степана, а где-то, словно в ином измерении, на их головы опускались нежные лепестки, кто-то смеялся, пел, радовался. Но Ядвига смотрела в глаза своему мужчине и понимала, только он — единственный — и есть ее счастье, необъятное, непостижимое и родное.

***

Медовый месяц у четы Ажуровых завершился, и молодые люди вернулись в родной город. Степан занимался делами Бессонова и клуба. А Ядвига вернулась на свое рабочее место в небольшой кабинет, который она делила с мужем. Ее все устраивало. Даже необходимость просыпаться рано утром и мчаться в офис ежедневно, не взирая на погоду и настроение.

Все было чудесно и замечательно. Правда однажды липкий и давно позабытый страх вернулся в сердце Ядвиги.

Сидя за своим столом и работая над очередным заданием шефов, Ягушка скользнула взглядом по монитору, крутившему новостной канал. Обеденное время уже почти началось, и Степан отлучился, чтобы встретить курьера из ресторана, в котором они часто заказывали еду в клуб. А когда вернулся, застал Ягушку в состоянии некоего транса. В глазах — ужас, на лице мертвецкая бледность, руки трясутся, да и сама дрожит точно лист на ветру.

Бросив пакеты в ближайшее кресло, Ажуров рванул к жене.

— Что?! Что такое?! — требовательно повторял мужчина.

Ядвига вцепилась пальцами в пиджак мужа. Ее взгляд приклеился к экрану монитора. И Степан повернул голову.

— Все хорошо, родная, все хорошо, — повторял Степан Ядвиге, догадавшись о причине ее состояния. — Никто тебя не тронет. Я с тобой.

— Это ты, да? Ты? — сглатывая спазм, сковавший горло, прошептала Ядвига, судорожно цепляясь за мужа, и чувствуя, как страх начинает отступать.

— Да, Ягуш, я, —

Степан сжал губы в одну сплошную линию, выдохнул: — Прости, что не подготовил. Но я должен был. И я обещал.

Ядвига молчала, из ее глаз текли ручейки слез, словно организм выплакивал оставшиеся страхи, чтобы девчонка могла дальше жить спокойно.

— Я думала, что забыла их лица, — прошептала Ягушка, прячась на груди мужа. — Столько лет прошло. Как ты узнал, кто они? Я ведь не называла фамилий.

— Арканов «сдал», — с готовностью сообщил Степан, поглаживая ладонью затылок и плечи жены. — Он все и продумал. Я хотел просто пристрелить по-тихому. А Даня настоял, чтобы всех посадили. В тюрьме не любят насильников.

— Но как? Там же элита, и сын мэра, — вздрогнула Ядвига, шмыгнула, поняла, что липкий страх уже не живет в ее сердце.

— Бес помог, — говорил Степан. — И Елизаветы твоей папаша посодействовал.

— А лицо у главной звезды криминальной хроники? Тоже люди Костолома? — едва заметно улыбнулась Ядвига, вспоминая заплывшую физиономию того самого урода, который собирался изнасиловать ее в клубе несколько лет назад.

— А, нет, — Ажуров постарался скрыть неуместную улыбку, да не смог, самодовольство так и перло из него. — Не узнаешь «коронку» мужа? Стало быть, старею.

— Что ты! — в ответ заулыбалась Ягушка. — Удар Ажура знает даже младенец. Кажется, мне жаль мужика. Надеюсь, он не громко плакал?

— Визжал, как поросенок, — хмыкнул Степан, — Но зато он на всю жизнь запомнит, что нельзя соваться к порядочным девчонкам.

— Угумс, — тихо рассмеялась Ядвига. — Теперь у него на горизонте ближайшие двадцать лет будут мелькать только порядочные зэки.

— Сам виноват, — хмыкнул Ажуров.

Во время их разговора мужчина успел поменяться местами с Ягушкой. И теперь она сидела на его коленях.

— Кажется, я не закрыл дверь, — задумчиво пробормотал Степан, принимаясь соблазнять свою законную супругу, покрывая ее лицо, шею, открывшуюся в вырезе рубашки ключицу короткими и жадными поцелуями. — У тебя же шок и транс. Я не могу тебя оставить в таком состоянии.

— Угу, — выдохнула Ягушка. — Ты должен, прям таки обязан, что-то сделать с моим состоянием. Сексотерапия нас спасет.

— О дааа, детка, — хохотнул Ажуров, торопливо стягивая с жены джинсы.

— Степа, если кто-то войдет, я тебя грохну, — дрогнувшим голосом предупредила Ядвига, но она не нашла в себе сил, чтобы оторваться от мужа и провернуть замок в двери. Да и не готова была его отпустить от себя хотя бы на шаг.

— Обед, кто ж войдет-то, — бормотал Ажуров, устраивая Ядвигу на столе, попутно сбросив на пол ворох бумаг и маркеров.

И словно кто-то свыше решил посмеяться над четой Ажуровых, дверь стремительно распахнулась, на пороге появился Бек.

— Не, ну хоть бы закрылись! — возмутился парень и, сообразив, что оказался нечаянным свидетелем чего-то более откровенного, нежели поцелуи на рабочем месте, торопливо прикрыл глаза рукой. — Ягуша, не переживай, твоих трусов в полоску я не увидел. Я только пульт от ворот возьму. И считай, меня нет. Нет, Ажур, ты все же мой кумир. В таком возрасте и такая …гм… боевая готовность. Но с другой стороны, была бы у меня такая жена, я б тоже в любое время дня и ночи ходил в боевой готовности.