Предел желаний

Джордж Эмили

Но себя не обманешь.

Когда ее холодные пальцы коснулись его затылка, Энтони невольно сдержал дыхание. Если бы только она взъерошила ему волосы, если бы притянула его к себе… Да, он желал ее. И презирал себя за это. И все равно желал.

Он наклонил голову, так что его подбородок легонько коснулся ее волос, пахнущих лимоном. Нет, с ним явно творится что-то неладное.

— Диана…

Его голос был точно вздох в ночной тишине. Она подняла к нему лицо. Широко распахнутые глаза в слабом свечении луны казались

бледными и мерцающими, точно сотканными из звездного света.

Энтони впился губами ей в губы. Они были как атлас. Нет, как нежные лепестки цветка. И такие же сладкие. Он стиснул ее в объятиях, а потом она сделала то, о чем он мечтал. Ее пальцы зарылись ему в волосы, а ладонь нажала ему на затылок, так что губы его еще крепче прижались к ее губам.

Энтони провел рукой ей по груди. Его пальцы были как пламя. Он почувствовал, как напрягается под футболкой ее сосок. Он что-то прошептал, не отнимая губ от ее сладкого рта. Еще крепче прижал ее к себе. Сердце девушки бешено колотилось в груди. Она тихонько постанывала. Все у Энтони внутри возликовало…

— Мистер Родригес?

Энтони поднял голову. Свет, льющийся на лестницу из открытой двери, ослепил его. Он поспешно отступил в сумрак, пытаясь взять себя в руки.

Его экономка Ева — невысокая коренастая женщина в длинном фланелевом халате — осторожно выглянула наружу.

— Мне показалось, я слышала собак. Но в дом никто не вошел.

— Прошу прощения, Ева, если я вас разбудил, — сказал Энтони.

— Нет — нет, мистер Родригес. Я читала. Энтони вышел на свет, и Ева уставилась на него во все глаза.

— Это что — женщина?

Энтони кивнул и вошел в прихожую. Его шаги отдавались громким эхом по кафельному полу.

— У нее был долгий и трудный день.

— Да, понимаю, — проницательно заметила Ева.

Энтони все же сумел сдержать улыбку. Он знал, что она ничегошеньки не понимает. Он ни разу еще не привозил женщин к себе на остров. Ева истолковала это однозначно и ошиблась. Да и вряд ли Диана здесь останется. Потому что на самом деле он вовсе не собирается навязывать ей свое общество и требовать исполнения их нечестной сделки.

— Мистер Родригес? — Ева замялась.

— Может быть, приготовить ей что-нибудь поесть? Принести ужин в комнату для гостей, или… или она будет спать в… в?..

— Бог ты мой! — раздраженно воскликнула Диана.

— Я вполне в состоянии сама разговаривать. Я не какой-нибудь куль, который надо таскать на себе, благодарю покорно!

Диана уперлась Энтони в грудь кулаками и прожгла его яростным взглядом.

— Идите, Ева, — устало отозвался Энтони.

— Сделайте нашей гостье чего-нибудь поесть, а я покажу ей ее комнату.

— Никакая я не гостья! — Диана в ярости повысила голос. — Где эта старая перечница? Почему убежала? Или она так привыкла к тому, что вы вечно таскаете своих жертв к себе в берлогу,

что ей уже все равно? Она что, не видит, что мне неприятно, когда вы меня таскаете на руках, как мешок картошки!

Она продолжала кричать, а Энтони еще крепче сжал ее в объятиях.

— Еще две минуты назад ты была очень не против, моя дорогая, — его голос звучал напряженно и хрипло, лицо было суровым и непроницаемым. — Ты была вся такая податливая и мягкая, словно пушистый кролик, и если бы нас не прервали, ты отдалась бы мне прямо там, на ступеньках. И свет луны омывал бы твое обнаженное тело.

Это было слишком близко к правде! То, что случилось на лестнице, оказалось выше ее понимания. Энтони прикоснулся к ней, и она неожиданно потеряла всякую связь с реальностью. Она забыла, что ненавидит его всей душой. Забыла, что он заманил ее сюда гнусным шантажом. Что его презрение к ней может сравниться по силе разве что только с ее презрением к нему… Все это вдруг перестало иметь значение.

Значение имели только его поцелуи. Его прикосновения. Его сильные руки, обнимающие ее. Его бешеное сердцебиение.

Энтони распахнул дверь ударом ноги, и они оказались в комнате, залитой тусклым светом луны. В центре комнаты, на небольшом возвышении, располагалась огромных размеров кровать под балдахином.

Диана еще сильнее забилась в его руках.

— Отпусти меня, ты, тиран!

— Следи за своим языком, женщина, — отозвался он ледяным тоном, прикрывая дверь плечом.

— Ты просто воспользовался моей слабостью. Ты видел, в каком я была состоянии! Сама не своя. Я…

Она задохнулась. Энтони швырнул ее на кровать. Девушка забилась в самый уголок роскошного ложа. Глаза ее полыхали огнем.

— Предупреждаю тебя, если ты прикоснешься ко мне, будет только хуже. Я… я пожалуюсь на тебя властям. Кто-то же должен следить за порядком на этом острове. Я скажу, что ты похитил меня. Что ты меня держишь здесь силой. Я… Что я такого смешного сказала? Что тебя рассмешило?

Он смеялся, черт его побери? Он смеялся над ней. Смеялся от души, уперев руки в бока и запрокинув голову.

— Ты, моя дорогая, — выдохнул он, утирая слезы. — Ты такая смешная. Неужели ты вправду считаешь, что я настолько изголодался по женщине, что польщусь на такое язвительное, худосочное и чумазое создание, как ты?

Диана густо покраснела.

— Минут пять назад это тебя не остановило!

— А что касается твоих угроз… Ты ведь поехала на мой остров по доброй воле.

— Ты меня шантажировал.

Энтони прислонился к стене и сложил руки на груди.

— Я предложил тебе работу, — сказал он с холодной улыбкой, — это тебе в новинку: работать за деньги. Но почти все так живут, уж поверь мне.

— Давай говори, пока есть возможность. — Диана сверлила его гневным взглядом. — Когда я подам жалобу властям…