Предлагаю ничью

Ростовцева Алиса

Кажется, вежливость требовала подойти чуть ближе. Но я по-прежнему надеялся на то, что случится чудо, и мне удастся сбежать и от этого пристального взгляда и от неприятной процедуры изматывающего допроса. В прошлом генерал, Лев Петрович прекрасно умел находить «болевые точки». По крайней мере, со мной ему всегда это удавалось. Пожалуй, я считал его единственным из тех, кто на самом деле был способен меня понять. Но не сейчас…

Сейчас на чужое понимание, сочувствие и поддержку мне было

глубоко***ть.

— С жучком? — я переспросил сухо и пресно, стараясь изобразить на лице полнейшее равнодушие. Если показать деду, что тема беседы мне не интересна, он от меня отстанет куда быстрей.

Может быть.

— Я старше тебя на шестьдесят лет, а слышу в два раза лучше. Что за манера переспрашивать по тысячи раз? Фронта на тебя нет, Тимур, — беззлобно проворчал старик, а после все-таки пояснил. — Я интересуюсь, куда делась твоя жучка.

— О ком ты?

Старик покачал головой и вновь насмешливо на меня взглянул.

— О твоей зазнобе.

А…

О Ксении, значит.

В памяти всплыло вдруг старое прозвище, которым я наградил идиотку Ветрову классе в восьмом или девятом. В разговорах с дедом я называл эту ненормальную только так. В те годы ничего неприятнее сравнения с навозным жуком в голову мне не приходило.

— Она уехала по делам, — ответил невозмутимо. Если это все, что хотел выяснить дед, то можно считать, что я отделался малой кровью.

— А что же у нее за дела такие, что она предпочла их, а не поездку с тобой к родным?

Кажется, мне не удалось сохранить непроницаемую маску, так как дед следующей фразой сделал убийственно верное предположение.

— Или ты — что же — сам не позвал ее с собой?

Я промолчал. Окинул взглядом опустевший стол в попытке найти початую бутылку водки, коньяка или на худой конец — вина. In vino veritas. Быть может, предложив деду выпить, я смогу постичь глубинный смысл моих отношений с Кси. Еще сегодня утром полгода наших взлетов-падений вдруг показались мне бессмысленными настолько, что захотелось все бросить и…

— Не позвал, значит, — с упреком в голосе констатировал дед. Моторчик инвалидного кресла тут же печально загудел и через мгновение, старик подъехал ко мне. — Держи.

В высохшей широкой ладони лежала фляжка. Та самая — памятная. Потрепанная, блеклая, с потертостями по краям. Оставшаяся у деда еще со времен Великой отечественной войны.

— Там настоечка на крыжовнике, — пояснил Лев Петрович, когда я не тронулся с места. — Сладкая, наверное. Но бодрит хорошо. То, что нужно тебе сейчас.

Я очнулся, вытащил реликвию из пальцев деда и, отвинтив крышку, сделал большой глоток. Настоечка, которую бабушка — большая выдумщица на слова — называла то самогонкой, то бормотухой, то дьявольским

варевом — приятно прокатилась по языку.

— Действительно, сладко, — признался, с неожиданной жалостью возвращая деду флажку. Но крепкого напитка в ней оставалось всего на два или три глотка. Мало… — А кстати, откуда она у тебя… — спросил удивленно.

— А, — дед отмахнулся. — Передаю свои секреты молодежи.

Я почти переспросил «кому?», потому что в окружении Льва Петровича молодыми считались все, кто был младше него хотя бы лет на пятнадцать.

— Моя сиделка, — спокойно пояснил старик. — Софочка мне помогает.

Означенной Софии, насколько я помнил, было примерно лет пятьдесят. Действительно «молодежь» на фоне деда.

— Ты не привез ее с собой?

— Куда же я без нее, — спокойный голос немного дрогнул, — она на кухне. Матери там помогает.

Помогает…

Интересно, а если бы Ксения приехала бы сегодня, как бы она себя вела?

— Пойдем-ка поговорим, — вдруг без перехода предложил мне дед. И, не дожидаясь моего ответа, отправился в сторону отцовского кабинета.

— Я уже собрался уйти наверх.

— Мы посидим чуть-чуть, — старик принял мое лукавство за чистую монету. Взглянул виновато.

— Да, ладно… Все равно у меня нет никаких особых дел.

То ли в память о прошлом (о той помощи, на которую был щедр дед), то ли просто пытаясь спастись от уколов совести, я благодушно улыбнулся и поторопился первым зайти в кабинет.

— Так отчего же ты не позвал своего жучка?

Дед, никогда не любивший ходить кругами, задал вопрос, едва я успел повернуться к нему спиной.

— Хватит уже так ее называть, — я попросил устало.

— Когда-то это была твоя идея, — с коротким смешком напомнил дед. — Да и «жучок» твой давно…

Дед не закончил фразы. Хмыкнул в седые усы и вдруг посерьезнел. — Что у тебя с ней происходит? Ты же бредил ею еще со школы. Так что же сейчас? Когда ты, наконец, ее добился.

Я уставился на деда со смесью возмущения и… страха. Того мальчишеского страха, когда тебя поймали на месте преступления.

— Что? Удивлен? — дед понимающе покачал головой. — Думал — не догадаюсь?

Мой хмурый взгляд ответил вместо меня. Я ведь, и правда, так думал.

Да и, догадается вообще о чем? О том, что Ветрова была смазливой? О том, что с формами у нее все было супер? О том, что я под утро просыпался мокрым, всю ночь сжимая ее в воображаемых объятиях?

Как можно было догадаться о таком?

Тогда мне просто хотелось ее***ть. В одном из школьных классов, на учительском столе, возле доски. Там, где она чаще всего огрызалась в ответ на мои слова. А еще — в пустом спортзале, и…