Предлагаю ничью

Ростовцева Алиса

— Да, мы уходим, — ответила, игнорируя меня, и первой бросилась на выход.

Инстинкт охотника сработал раньше, чем я задумался о том, что собираюсь сделать. Я кинулся за ней, удачно обогнул двух пятиклашек и преградил дорогу Ветровой.

Она остановилась.

— Мы с тобой не договорили,

— А нам не о чем говорить, — упрямо заявила девушка и сделала шаг вправо, пытаясь обогнуть меня. Я повторил ее движение и вновь застыл напротив.

— Смотри, не пожалей об этом…

— Я? Да ни за что, — Ксения возмущенно передернула плечами. — От такого, как ты, лучше

держаться подальше. Ты идиот. И общаться с тобой — нельзя.

В доказательство своих слов Ветрова резко толкнула меня локтем и попыталась пройти.

— Ты офигела? — я на автомате ухватился за ее сумку. Тонкая лямка слетела с плеча, и Ксения покачнулась.

— Ты что делаешь? А, ну, отпусти!

— Керимов, что происходит? — оклик Аллы Олеговной, застывшей у кабинета, заставил меня выругаться сквозь зубы.

Еще и эта лезет! Какого черта? Как будто никого другого нет, чтоб докопаться.

Я оглянулся по сторонам. Три человека: две девушки и парень с улыбками смотрели на меня и Кси.

И что им надо?!

Ветрова, перехватив мой раздраженный взгляд, злорадно прошептала.

— Я говорила тебе — не прикасаться.

Бл*** Она нарочно?

— У нас все в порядке, — я неохотно выпустил из пальцев сумку Ксении и улыбнулся преподавательнице, внимательно наблюдающей за нами. — Мы говорили о проекте.

— Обсудите его потом. Раз все в порядке, идите на урок.

Знакомая мелодия звонка ударила в динамики, и Алла Олеговна, взглянув на нас в последний раз, закрыла дверь.

— Когда-нибудь ты доиграешься, — задумчиво пробормотала Ветрова, не глядя на меня.

— А ты пожалеешь, что это начала, — пообещал ей.

— Угу, уже боюсь.

Кси хмыкнула и, отвернувшись, ушла по коридору.

Она всегда уходит, когда ее что-то бесит. А я всегда хочу ее остановить.

Гордячка. Блин…

Я нервно перекатился на свободный край постели.

Вот где она, когда я не могу заснуть?

Настольные часы — две пластиковые стрелки на стеклянном шаре — показывали двенадцать сорок две. А может сорок три.

Она одна? Обычно в это время Кси убегает в душ. Мурлыкает под нос попсовый хит и улыбается задумчиво и хитро. Как будто ждет, что я пойду за ней. Как будто знает, что пойду…

И ждет.

Вот б***

Я вновь перевернулся.

Сколько можно? Ну, почему нельзя не усложнять?!

Подушка, некстати оказавшаяся под боком, с тяжелым «плюх» свалилась на пол. Не утруждаясь тем, чтобы ее поднять, я запрокинул руки за голову и вперил взгляд в расчерченный тенями потолок.

Ну, почему нельзя быть вместе, если нас друг к другу тянет? Какие ей еще гарантии нужны?

Как будто так не ясно, что…

Вот, черт!

* * *

За разговорами с ребятами прошло оставшееся до отъезда время. Я старалась отвлечься на дурачества Керимова-младшего, на горящий взгляд Люды, на наши беседы… на все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя одинокой. К чести Лешки стоит сказать, что он вместе с Людой не отставлял меня ни на минуту. Даже встречи с партнерами Стаса не обошлись без участия младшего брата Тимура. Они вместе с Людой

провожали меня до ресторана — о, да, ведь мне была так нужна их поддержка перед ответственным разговором. И они же встречали меня после собеседования на следующий день… Иногда мне казалось, что Алексей и Людмила, как два агента спецназа, явились в Париж, чтобы за мной присмотреть. Прикрываясь желанием погулять, просто банально следили за мной и за тем, что я буду делать. Одна. Без Тимура.

Будто это имело такое большое значение…

Я устала настолько, что к моменту отлета в Москву едва держалась на ногах. Сказывалось моральное истощение и бурный отдых, богатый на постоянные шуточки Лешки и продолжительные прогулки по центру Парижа, невзирая даже на непрекращающийся ни на мгновение дождь. Последнее судя по всему послужило причиной моей первой весенней простуды. Я все чаще хлюпала носом и одну за одной вскрывала упаковки препаратов для лечения горла. В самолете после часа мучений с головной болью я выпила нурофен и задремала. Но поверхностный сон мне не помог. В Москве я оказалась выбившейся из сил, разбитой и полусонной.

И только Тимур, дожидающейся меня в зоне прилета, напряженный и хмурый, немного поднял мое настроение. По крайней мере, он меня ждал.

Я неуверенно улыбнулась мужчине, но вместо того, чтобы потянуться к нему, прижаться всем телом, обнимая, целуя и говоря о том, как я соскучилась по нему там, в Париже, я осталась на месте. А Тим, все такой же скованный и отстраненный, вежливо мне кивнул.

— Привет. Как долетела?

— Отлично. Спасибо, — прошептала, чтобы не выдать волнение. Мое сердце трепыхалось где-то под самым желудком. И болело почти так же сильно, как болела моя голова. Я могла только молча смотреть на Тимура и ждать того, что он сделает дальше. Я безумно хотела прикоснуться к мужчине, но момент для кидания на шею, момент для признаний, нежностей, слез и соплей был крайне неподходящим. Хотя…

Насморк напомнил о себе жжением в носу и желанием чихнуть. Керимов, похоже, опять переборщил со своими духами. Даже на встречу в аэропорт он приехал одетый так стильно и аккуратно, будто собирался пойти на прием вместо того, чтобы просто забрать у меня чемодан и проводить до квартиры.

— Хорошо, — Тим, о чем-то задумавшись, кивнул и наклонился ко мне. Проворные пальцы тут же скользнули под мою короткую куртку.

— Нет, подожди. Не сейчас… — Мне пришлось отстраниться, прежде чем Тим успел добраться до моих губ. И без того тяжелый взгляд моего мужчины вспыхнул от гнева, дыхание сбилось. Тим поторопился убрать свои руки у меня со спины.

О чем он подумал, было не трудно представить. Того, что я дрожу от озноба, он даже не замечал. Я, сдаваясь, потянулась к Тимуру сама. Спрятав лицо у него на груди, объяснила устало. — Я простыла, похоже. Горло жутко болит. И голова.

— Ты простыла?! — Керимов уверенным жестом откинул мою челку со лба, прикоснулся к пылающей коже. — У тебя температура. Где ты умудрилась?

— Там дождь. А мы все гуляли…

Тим стащил с моего плеча дорожную сумку, схватился за ручку стоящего рядом со мной чемодана.