Предложение джентльмена

Куин Джулия

— О, Бенедикт, — вздохнула Софи, — как же мне хорошо! Я просто не представляю, что может быть лучше.

Он поднял голову, и его темные глаза насмешливо сверкнули.

— Может.

Софи от удивления приоткрыла рот, но, тотчас же спохватившись, закрыла его. Должно быть, выглядит сейчас просто как какая-то идиотка, упрекнула она себя, — лежит с открытым ртом и тупо смотрит на него.

— Подожди, скоро сама увидишь, — улыбнулся Бенедикт.

— Но… Ой! — вскрикнула Софи, почувствовав, что Бенедикт сбросил ее туфлю. Рука его, обвившись вокруг лодыжки, заскользила вверх

по ноге.

— А это ты представляла? — спросил он, пощекотав ей пальцем под коленкой.

Софи отчаянно замотала головой, стараясь не дергаться.

— Вот как? — пробормотал Бенедикт. — А это? — И он ловко развязал подвязки.

— Что ты делаешь, Бенедикт? — ахнула Софи.

— Ничего особенного, — улыбнулся Бенедикт и убийственно медленно принялся стаскивать с Софи чулки.

Наконец он снял их и отшвырнул в сторону, и Софи, открыв от восторга рот, смотрела, как они пролетают у нее над головой. Чулки были не самого лучшего качества, но все равно довольно легкие, и они проплыли по воздуху, как пух от одуванчика, пока не приземлились — один на лампе, а другой на полу.

И пока Софи все еще смеялась над чулком, свисавшим с абажура и покачивавшимся, словно пьяный, Бенедикт принялся поглаживать ей ноги. Руки его скользили все выше и выше, пока наконец не добрались до бедер.

— Думаю, никто тебя здесь не касался, — заметил он, лукаво улыбнувшись.

Софи покачала головой.

— Наверное, ты и представить себе такого не могла. Софи снова покачала головой.

— Если ты не могла себе представить этого… — он сжал ее бедра, заставив ее тем самым сладострастно извиваться, — то такого уж точно.

Рука его двинулась еще выше, легонько царапая ногтями, кожу, и наконец добралась до мягкого треугольника волос.

— Не нужно, — машинально проговорила Софи. — Я не…

— Ну что ты, нужно, уверяю тебя.

— Но… О-о…

Больше Софи ничего сказать не смогла. Мысли все куда-то улетучились. Да и как можно о чем-то думать, когда он так безудержно ласкает ее. Наверное, о том, как это стыдно, но она не хочет, чтобы он остановился.

— Что ты со мной делаешь? — ахнула она, чувствуя, как отзывается на его ласку все тело.

— Все, — ответил Бенедикт, вновь приникая к ее губам. — Все, что ты хочешь.

— Я хочу… О…

— Тебе приятно? — прошептал он ей в щеку.

— Я не знаю, чего хочу, — едва выдохнула Софи.

— А я знаю, — проговорил Бенедикт и принялся легонько покусывать ей мочку уха. — Я точно знаю, что ты хочешь. Доверься мне.

Софи так и сделала и в тот же момент почувствовала, как что-то в ней изменилось. Она была готова к дальнейшим ласкам. Они больше не пугали ее, наоборот, она стремилась к ним. Понимала, что поступает дурно, но ничего не могла с собой поделать. Внезапно мелькнула смутная мысль, что впервые в жизни она собирается совершить безумный поступок, абсолютно ей несвойственный. И только потому, что ей этого хочется.

Словно прочитав ее мысли, Бенедикт слегка отстранился и, обхватив своей большой рукой ее щеку, проговорил хрипловатым голосом:

— Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи мне сейчас. Не через десять минут, не через одну минуту, а

прямо сейчас.

Тронутая тем, что он решил ее спросить, Софи протянула руку и коснулась его щеки точно так же, как только что сделал он. Но когда открыла рот, из него вырвалось лишь:

— Пожалуйста…

В глазах Бенедикта вспыхнул огонь желания, и в ту же секунду в нем как будто что-то щелкнуло, он изменился кардинально. Нежный, томный любовник исчез. Его место занял мужчина, охваченный страстью. Казалось, у него не две руки, а несколько десятков. Они гладили Софи по ногам, обнимали за талию, касались лица. Софи глазом моргнуть не успела, как платье ее оказалось на полу, рядом с чулками. Она лежала совершенно голая и испытывала некоторую стыдливость, однако в то же время понимала, что, поскольку ее ласкает Бенедикт, стыдиться ей нечего.

Софа была узкой, однако Бенедикта, похоже, это не смущало. Он скинул ботинки, стащил с себя брюки, не переставая ласкать Софи. Естественно, так труднее было раздеваться, но его не оставляло ощущение, что, если он отнимет от нее руки, он умрет.

Он не раз испытывал страсть и думал, что ему хорошо знакомо это чувство. Оказывается, он ошибался. Того, что происходило с ним сейчас, он не испытывал никогда.

Наконец освободившись от одежды, он лег на Софи и на секунду замер, наслаждаясь прикосновением своего тела к ее телу. Он хотел ее страстно, безудержно, как еще никого и никогда, но сдерживал себя, стараясь двигаться медленно. Это ее первый раз, и все должно пройти идеально.

Бенедикт опустил руку и коснулся Софи. Она была более чем готова принять его.

— Это так… — прошептала она хрипловатым шепотом, тяжело дыша. — Так…

— Странно? — подсказал ей Бенедикт.

Софи кивнула.

Бенедикт самодовольно улыбнулся.

— Ты привыкнешь, — пообещал он, — и очень скоро.

Софи откинула голову назад, чувствуя, будто внутри начинает сжиматься какая-то пружина, которая вот-вот разожмется. Чувство было доселе неизведанное и просто потрясающее, словно сейчас, в эту самую минуту, она родилась.

— О, Бенедикт, — прошептала она, — любовь моя.

Он замер всего на какую-то долю секунды, но Софи поняла: он ее услышал. Но он не сказал ни слова, лишь поцеловал в шею и сжал ногу, устраиваясь поудобнее у нее между ног.

Губы Софи раскрылись в беззвучном крике ужаса.

— Не бойся, — насмешливо проговорил Бенедикт, как всегда с легкостью читая ее мысли. — Все будет хорошо.

— Но…

— Доверься мне, — прошептал он, касаясь губами ее губ. И Софи почувствовала, как он медленно входит в нее. Ощущение было странное, ни с чем не сравнимое.

— У тебя такой серьезный вид, — проговорил Бенедикт,

Касаясь ее щеки.

— Я пытаюсь разобраться в своих чувствах, — призналась Софи.

— Если ты еще сохранила способность думать, значит, я плохо делаю свою работу.

Пораженная Софи взглянула на него. Он улыбался своей обычной кривой улыбкой, от которой у нее всегда перехватывало дыхание.

— Перестань так напряженно размышлять, — прошептал он.

— Но трудно не… О!.. — застонала Софи и, закатив глаза, выгнулась всем телом.