Предложение джентльмена
Шрифт:
Странно, очень странно…
Бенедикт стремительно спустился с лестницы и вышел из дома. Вряд ли Софи все еще где-то рядом, но если она отправилась по магазинам, то могла пойти лишь в одну сторону, направо. Туда Бенедикт и отправился, намереваясь дойти до ряда магазинчиков, но не успел сделать и двух шагов, как заметил Софи. Она стояла, прижавшись спиной к кирпичной стене дома, с искаженным от страха лицом.
— Софи! — Бенедикт бросился к ней. — Что случилось? С тобой все в порядке?
Увидев его, она вздрогнула, потом, видимо, немного успокоившись,
Бенедикт ей, конечно, не поверил, однако говорить об этом посчитал бессмысленным.
— Ты вся дрожишь, — заметил он, взглянув на ее руки. — Скажи мне, что случилось. Тебя кто-то обидел?
— Нет, — ответила Софи дрожащим голосом, какого Бенедикт у нее еще никогда не слышал. — Я… просто я… — Взгляд ее упал на лестницу. — Я споткнулась, когда сбегала по лестнице, чуть не упала и очень испугалась. — Она слабо улыбнулась. — Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Такое ощущение, словно все внутри перевернулось.
Бенедикт кивнул, потому что и в самом деле понимал, что она имеет в виду. Но это не означало, что он ей поверил.
— Пойдем со мной, — предложил он. Софи подняла голову, и Бенедикту на мгновение показалось, что сейчас он утонет в зеленых омутах ее глаз.
— Куда? — прошептала она.
— Куда угодно, только подальше отсюда.
— Я…
— Я живу всего в нескольких минутах ходьбы.
— Вот как? — удивилась Софи и прошептала:
— Никто мне этого не говорил.
— Обещаю не покушаться на твое целомудрие, — прервал ее Бенедикт и не смог удержаться, чтобы не прибавить:
— Если, конечно, ты сама этого не захочешь.
У него было такое чувство, что Софи не пошла бы вместе с ним, если бы не была настолько ошарашена тем, что с ней произошло. Но сейчас она спокойно позволила повести себя вниз по улице.
— Мы просто посидим у меня в гостиной, — проговорил Бенедикт, — пока ты немного не придешь в себя.
Софи кивнула, и Бенедикт повел ее по лестнице своего дома — скромного здания, расположенного немного южнее дома его матери.
Как только они вошли в гостиную и Бенедикт захлопнул дверь, чтобы слуги им не помешали, он повернулся к Софи, собираясь сказать: «Ну а теперь расскажи мне, что случилось на самом деле», — но в самый последний момент передумал. Спросить-то он может, но правдивого ответа не получит — это точно. Софи наверняка опять что-нибудь придумает.
И Бенедикт, придав лицу самое что ни на есть безмятежное выражение, спросил:
— Ну и как тебе нравится работать на мою родню?
— Они очень милые люди, — ответила Софи.
— Милые? — недоверчиво переспросил Бенедикт. — Да они кого угодно могут свести с ума и наверняка загоняли тебя до смерти.
— Вовсе нет, они очень милые люди, — решительно повторила Софи.
На лице Бенедикта появилась было улыбка — он и сам нежно любил своих родных, и ему было приятно, что Софи тоже их полюбила, — и тотчас же погасла. Ему вдруг пришло в голову, что чем сильнее Софи будет привязываться к его семейству, тем меньше вероятность того, что она
Вот черт! Как же он просчитался, увозя ее от Кавендера. Но ему во что бы то ни стало нужно было привезти ее в Лондон, а единственное, чем можно было ее привлечь, — это пообещать место в доме матери.
Ну и конечно, немного нажать, то есть применить силу.
— Как же вам повезло, что они у вас есть, — прервала его размышления Софи, и голос ее прозвучал уверенно. — Я бы все на свете отдала…
Она замолчала, так и не договорив.
— За что бы ты все на свете отдала? — переспросил Бенедикт, удивляясь тому, что ему так хочется услышать ответ на этот вопрос.
Задумчиво глядя в окно, Софи проговорила:
— Чтобы у меня была такая семья, как у вас.
— У тебя никого нет, — сказал Бенедикт. Он даже не спрашивал, а утверждал.
— И никогда не было.
Бенедикт хотел спросить о ее матери, но вовремя вспомнил, что мать Софи умерла во время родов.
— Иногда нелегко быть Бриджертоном, — признался он, стараясь, чтобы голос его звучал легко и непринужденно. Софи медленно повернулась к нему.
— По-моему, это самое лучшее, что может быть.
— Речь не о том, лучшее это или нет, а о том, что это не всегда легко.
— Что вы имеете в виду?
И Бенедикт неожиданно для себя самого начал делиться чувствами, которые не высказывал еще никому, ни одной живой душе, даже членам своей семьи.
— Для всех представителей великосветского общества я просто Бриджертон. Не Бенедикт, не Бен и даже не человек со средствами и, смею надеяться, неглупый. Я просто Бриджертон. — Он грустно улыбнулся. — А точнее, Бриджертон Номер два.
Губы Софи дрогнули, потом расплылись в улыбке.
— Вы не просто Бриджертон, а гораздо больше.
— Мне и самому хочется так думать, но большинство представителей светского общества так не считает.
— Значит, они просто дураки, — нахмурилась Софи. Бенедикт рассмеялся: девушка была просто очаровательна.
— Здесь я с тобой целиком и полностью согласен.
И тут, когда Бенедикт уже счел разговор законченным, Софи удивила его, заметив:
— Вы совсем не похожи на остальных членов вашей семьи.
— То есть? — поинтересовался Бенедикт, опасаясь встретиться с Софи взглядом и показать, насколько важен для него ее ответ.
— Ваш брат Энтони… — Софи нахмурилась, пытаясь получше сформулировать свою мысль. — Вся его жизнь изменилась оттого, что он самый старший в семье. Он наверняка чувствует гораздо большую ответственность за нее, чем вы.
— Постой-ка…
— Не перебивайте, — остановила его Софи, прижав ладонь к его груди. — Я ведь не говорю, что вы не любите своих родных или что не отдали бы жизнь за любого из них. Но ваш брат наверняка считает, что несет ответственность за каждого из членов вашей семьи, и станет винить себя, если кто-то из ваших братьев и сестер будет несчастлив. В этом я совершенно уверена.