Предложение джентльмена

Куин Джулия

— У него был такой теплый, задушевный голос, — продолжала Вайолет. — Когда он говорил, создавалось такое ощущение, будто он говорит только для тебя.

— Я помню, — ласково улыбнулся Бенедикт. — И как только ему удавалось это делать, имея восьмерых детей? Уму непостижимо.

Мать судорожно сглотнула и подозрительно дрожащим голосом проговорила:

— Да, в этом ему не было равных. Вот только детей было не восемь, а семь. Гиацинту он так и не увидел.

— И тем не менее…

— И тем не менее, — кивнула мать.

Протянув руку, Бенедикт погладил ее. Он не собирался этого делать, однако удержаться не мог.

— Итак, — сказала Вайолет, слегка пожав руку Бенедикту, прежде чем положить свою на колени, — признавайся, почему ты завел разговор про отца?

— Так просто, — солгал Бенедикт. — Без всякой причины…

А впрочем, к чему лукавить?

Он замолчал. Мать терпеливо ждала, и на лице ее застыло такое выражение, что Бенедикт не смог больше сдерживаться.

— А что может случиться, если мужчина влюбляется не в ту женщину, в какую ему стоит влюбиться?

— Не в ту? — переспросила мать.

Бенедикт кивнул, уже жалея, что завел этот разговор. Не нужно было ничего рассказывать матери, и все-таки…

Он вздохнул. Мать всегда прекрасно умела слушать. И если уж говорить откровенно, как никто другой, могла дать прекрасный совет в сердечных делах. Вот если

Бы она еще и не стремилась во что бы то ни стало женить его, ей бы цены не было.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

— Я имею в виду… — Бенедикт замолчал и, подумав, продолжал:

— Я имею в виду, если, например, такой мужчина, как я, влюбляется в женщину, на которой он не должен жениться.

— Ты хочешь сказать, в женщину не нашего круга?

— Что-то вроде этого, — проговорил Бенедикт, пристально разглядывая картину на стене.

— Понятно. Что ж… — Вайолет нахмурилась. — Думаю, это зависит от того, насколько далеко она находится от нашего круга.

— Далеко.

— Очень или не очень?

Бенедикт был убежден, что ни один мужчина его возраста и имеющий его репутацию никогда не стал бы разговаривать с матерью на такую тему, но тем не менее ответил:

— Очень.

— Понятно. Что ж, в таком случае… — На мгновение она закусила губу и порывисто продолжала:

— Что ж, в таком случае я тебе вот что скажу… Я тебя очень люблю и во всем буду тебя поддерживать. — Она откашлялась. — Если мы, конечно, говорим о тебе.

Отрицать было бы глупо, и Бенедикт кивнул.

— Однако, — продолжала Вайолет, — я бы посоветовала тебе все хорошенько взвесить. Любовь, конечно, является основой любого брачного союза, но нельзя забывать и о влиянии извне. Если ты женишься, скажем, — она откашлялась, — на женщине, принадлежащей к классу прислуги, то приготовься стать объектом бесчисленных сплетен, изгоем. Для такого, как ты, вынести это будет нелегко.

— Для такого, как я? — ощетинился Бенедикт.

— Не сердись. Я вовсе не хотела

тебя оскорбить. Но вы со своим братом ведете жизнь, полную развлечений и удовольствий. Вы красивы, интеллигентны, умны. Все вас любят. Даже передать тебе не могу, насколько мне это приятно. — Она улыбнулась печальной улыбкой. — Нелегко быть человеком, который не пользуется успехом.

И внезапно Бенедикт понял, почему мать всегда заставляла его танцевать с девицами типа Пенелопы Фезерингтон. С такими, которые стояли у стен танцевального зала и делали вид, что им вовсе не хочется танцевать.

Мать и сама не пользовалась успехом!

Это было трудно себе представить. Его мать, необыкновенно популярная сейчас особа, имеющая множество подруг… И отец, считавшийся самым завидным женихом сезона.

— Только ты можешь принять решение, — продолжала Вайолет, возвращая его в настоящее. — И боюсь, оно будет нелегким.

Бенедикт молча уставился в окно, соглашаясь со словами матери.

— Однако, — прибавила она, — если ты решишь соединить свою жизнь с женщиной, которая не принадлежит к нашему классу, можешь не сомневаться в моей поддержке.

Бенедикт пристально взглянул на нее. Не многие великосветские дамы сказали бы такое своим сыновьям.

— Ты мой сын, — просто сказала Вайолет, — и я жизнь за тебя отдам.

Бенедикт открыл было рот, но не нашелся, что ответить.

— Я не откажусь от тебя только потому, что ты женишься на женщине не нашего круга.

— Спасибо, — единственное, что смог выдавить из себя Бенедикт.

Вайолет вздохнула — достаточно громко, чтобы привлечь его внимание. Вид у нее был усталый, лицо грустное.

— Как бы я хотела, чтобы твой отец был сейчас вместе с нами, — проговорила она.

— Ты редко об этом говоришь, — тихо сказал Бенедикт.

— Но я всегда об этом мечтаю. — На секунду мать закрыла глаза и, открыв их, повторила:

— Всегда.

И внезапно все стало на свои места. Глядя на мать, наконец-то впервые осознав всю глубину любви родителей друг к другу, Бенедикт вдруг понял, что любит Софи. Любит всем сердцем. И лишь это имеет значение.

Он думал, что полюбил таинственную незнакомку с бала-маскарада. Думал, что хочет жениться на ней. Но понял теперь, что она лишь мечта, призрак, женщина, которую он так никогда и не узнал.

А Софи — это Софи. И кроме нее, ему никто не нужен.

* * *

Софи не слишком верила в судьбу, но после часа, проведенного с Николасом, Элизабет, Джоном и Элис Уэнтуорт — юными кузенами и кузинами Бриджертонов, — она начала думать, что, быть может, судьба смилостивилась над ней, не позволив ей получить место гувернантки.

Она страшно устала.

Впрочем, раздраженно подумала она, усталостью то состояние, в котором она пребывала в данный момент, никак нельзя было назвать.