Предназначение
Шрифт:
Девушка оторвала лицо от мокрого белоснежного подола, уставилась на него стеклянным взглядом, в мгновение ока загоревшимся яркими огоньками. Лёгкие кудри упали на высокий лоб, обрамили кукольное личико, и Ян внезапно понял, что пропал. В ту самую секунду опустился на край кровати, протянул руки и, дрожащими пальцами совершил то, о чём пожалел уже в следующую секунду, но было поздно. Он прикоснулся к побледневшей девичьей щеке, пробудив вихрь, разворошив рану; поставил своё согласие на невидимом договоре, обрекая собственную душу на пожизненные муки.
– Ян… – прошептала Ива, обнажённой ладонью обхватив его лицо, ни чуть не испугавшись, не испытав какого-либо должного отвращения.
Да и сам Ян больше не заботился
– Ян… – тихо повторила девушка, прижавшись губами к его щеке, обвив руками крепкую шею.
Она подалась навстречу зову сердца, и Ян не стал мешать. Сбитый собственными чувствами, прикасаясь к нежной коже на спине и лице обнажёнными руками, он осознал, что всё успокоилось. Война, рушившая душу изнутри на протяжении суток, совсем неожиданно завершилась. И наступило умиротворение, пропитанное искренним желанием.
– Ива… – попытался заговорить Ян, но замолчал.
Тёплые губы вдруг коснулись его рта, заставили приоткрыться и принять неведомый дар, и Ян избавился от мыслей, сомнений и чувства вины. Ничего этого не было. Да и не могло существовать, ведь они были созданы друг для друга. Вот о чём говорила Васса, вот чем являлось предназначение на самом деле. Любовь рождалась, будто из воздуха, невесомая, но пламенная и жгучая. Боль в запястье испарилась. Ни он, ни она не обращали на отметины совершенно никакого внимания. И поцелуй был сладким, таким чарующим и долгим, а следом подчинилось тело. Руки переплелись, пальцы гладили кожу, обнажали тайные участки, стаскивали одежду, привлекали как можно ближе; губы ласкали друг друга, дарили глубокое удовольствие, несравнимое ни с одним чужим прикосновением.
Ян себе не принадлежал, Ива тоже. Вместе они отражали единство самой искренней любви, но до сих пор не были готовы. Сражённые силой предназначения, они ласкали друг друга, сливались в поцелуях, совсем обнажённые на сбитых простынях, будто старались запомнить друг друга, принять и на прощание оставить одно большое обещание. И никогда прежде Ян не чувствовал себя более счастливым. Он ощущал живые эмоции, удовольствие и жгучее желание, прикасался голыми руками к обнажённой мечте, оставлял алые пятна на нежной коже, сжимал крепкими пальцами упругое тело и двигался в такт с движениями девушки.
Он сам не заметил, как преступил грань, позволив чувствам одолеть разум и полностью обезоружить собственное тело и голову перед неумолимым будущим, в преддверии суровой зимней стужи.
Глава 5
«Единое неделимо»
Часть 1
Ива
Ива встретила Дамьяна ровно год назад. Она студентка выпускного курса медицинского университета, посещала кружок травологии после занятий, а он учащийся магистратуры, в поисках информации для магистерской диссертации, впервые за многие годы наведался в библиотеку при университете на юге Плевена. Их встреча была случайной, и что уж точно, первые два месяца знакомства ничто не предвещало будущий союз. Они полюбили друг друга по-настоящему, без единого намёка на предназначение. Дамьян старательно прятал метку за чёрной повязкой на запястье, а Ива носила свои «умные часы». До поры, до времени, оба и не подозревали о странностях судьбы, столкнувшей их пути и подтолкнувшей друг к другу. Дамьян и не догадывался, что спустя четыре месяца, на дне рождении матери, навестив семью и представив возлюбленную родителям, впервые ощутит странное покалывание в запястье. Не думала и Ива. Но когда это случилось, удивление и страх мгновенно сменились признанием и будущей помолвкой. Не было ни тяги, ни желания соединиться, срастись в единое существо. Метки светились золотистыми нитями, но не сжигали, не пронизывали насквозь.
И отношения были тёплыми, самыми нежными и взаимными.
Ива распахнула веки, скользнула усталым взглядом по крылу белоснежного самолёта, а затем, прикрыв иллюминатор, опустила голову на плечо супруга. Дыхание было ровным, спокойным, сердце больше не выскакивало из груди. Они летели через океан навестить тётю в Америке, а заодно и провести свой медовый месяц, вдали от осенней прохлады и древнего клана. Дамьян настоял. На следующий же вечер после венчания, он чуть ли не бегом вывез Иву из Тъмена, даже толком и не попрощавшись с братом и родителями. Да и девушка не сопротивлялась. Напуганная собственными чувствами, она с удовольствием и лёгкой тревогой покинула «Медвежий Луг», в душе отрицая истину. Ива не желала вспоминать и раздумывать о полудрёме и том самом странном сне. Сердце рвалось на части от неведомой безысходности, запястье жгло невыносимой болью. Но Ива не сдалась. С гложущим чувством в груди она переступила порог дома и села в машину, с твёрдой уверенностью раз и навсегда очистить разум.
Всего за три дня в Тъмене, девушка пережила несусветное множество самых сбивчивых и противоречивых чувств. От ужаса и паники до вершины удовольствия, спокойствия и счастья. Но, опасаясь за собственный рассудок, так и не решилась капнуть глубже, выяснить истину. Всего единожды, в аэропорту, она прерывисто спросила у Дамьяна:
– Почему ты ушёл? Почему оставил одну в первую брачную ночь?
– Что? – удивился Дамьян, откинувшись на спинку кресла в просторном зале ожидания.
– Приснился странный сон. Я плакала, а ты просил прощения, – шёпотом призналась Ива. – И там был Ян…
– Ян?
Дамьян поправил ткань на левом запястье.
– Да. Я… – Ива облизала губы, забросив кудри за уши. – Просто сон. Не бери в голову.
– Как скажешь.
И на этом разговор был окончен. О Тъмене никто больше не заикался, впрочем, как и о родовом гнезде. Ива не желала думать о причинах, сподвигших Дамьяна на столь спешный отъезд, мысленно перебирая по крупицам свои воспоминания. Их шрамы светились золотом, даже во время секса, когда тела сплетались теснее и ближе, алые нити не проникали в вены, не расшатывали сознание, не вели неведомую игру с разумом. Ничего не происходило. Совсем ничего… Ива вспоминала свои руки, поглаживавшие алый полумесяц на его запястье. Той памятной ночью они оба испытали что-то потрясающее. Всепоглощающее счастье и умиротворение, покинувшее душу вместе с Тъменом.
Ива искренне недоумевала, пыталась позабыть, не думать, не вспоминать. Но не могла. То и дело в сознании проскакивали довольно странные и пугающие картины. Воспоминания. И лицо Яна… Ива погружалась в сон с мыслями об этом, а когда просыпалась, первое, что слышала, это тихие слова: «Всё будет хорошо, я обещаю». И так день за днём, медовый месяц превращался в невыносимую пытку. Душа её металась в поисках успокоения, но не находила и толики благополучия. Казалось, будто часть сердца выкорчевали и закопали где-то там, в темноте комнаты «невест». Иначе как ещё девушка могла объяснить невыносимую тягу к родовому дому Христовых?..
– Любовь моя, иди сюда, – мягко позвал Дамьян, заключив жену в свои объятия, – что происходит? – Он всмотрелся в бледное лицо. – Ты сама не своя.
– В Калифорнии жарко, наверное, всё дело в том, что я привыкла к полумраку Плевена и дождливости Тъмена. В Штатах не комфортно. Хочется домой.
– В Плевен или Тъмен? – осторожно поинтересовался Дамьян, прижавшись губами к её золотистому запястью.
– В «Медвежий Луг», – честно поделилась Ива, крепко обхватив мужа руками за плечи, всматриваясь в тревожные волны океана.