Предназначены друг другу

Бондаренко Ольга Ивановна

– - А почему ты не спрашиваешь адреса?

– - А ты думаешь, что я не знаю, где жила семья состоятельного предпринимателя Антона Наумова?

– - А-а-а-а, - протянула женщина.

Она вышла из машины, поцеловав в последний раз Владислава.

– - Все, встреч больше не будет, - сказала Зоя.

– - Почему?

– - У тебя семья. Мне нет места в твоей жизни, - решительно сказала она.

– - Но нам так хорошо вместе. Мы можем встречаться.

– - Нет, - повторила Зоя.
– Это все опять тебе приснилось. Не ищи встреч со мной. Я не встречаюсь с женатыми мужчинами.

И Владислав сделал вид, что подчинился. "Я к тебе еще не раз заеду!", - подумал он.
–

Адрес-то я знаю!" Зоя подождала, когда скроется машина Владислава, и поехала на автобусе домой, где её ждали бабушка и Ксюша. Надо врать сейчас будет, как и сколько болела, да и в школе что-то предстоит сказать. Ну там Надежда, как-нибудь договорится Зоя с ней, отработает эти дни.

Влад тоже поехал домой, где была жена Белла и дочка Шурочка, дороже которой на свете у Влада не было человечка. Зоя отказалась встречаться с Владом, но он помнил, как она стояла и смотрела вслед.

Владислав приехал за Зоей на другой день и выяснил, что Зоя Наумова давно не живет в этой квартире. Пожилая молодящаяся женщина, неприятная на вид, как видимо, это и была бабуля, визгливо прокричала в ответ мужчине:

– - Нет здесь твоей шлюхи, и не будет никогда.

– - А где мне найти Зоя Александровну?
– вежливо спросил Влад.

– - У очередного хахаля, - женщина захлопнула дверь.

– - Кажется, у Зои из-за меня неприятности с бабулей, - подумал мужчина.

Владислав ошибся. Это была Арина Андреевна, свекровь Зои. Она теперь жила здесь, точнее встречалась с любовником.

После февральского вечера встречи пробежали шесть с небольшим месяцев. Ни разу не встретились Владислав и Зоя. Так сложились обстоятельства. С конца февраля и до начала июля Владислава не было в городе, он три месяца учился на курсах повышения квалификации в Москве, а летом уже Зои не было в деревне. Болтливая Римка наотрез отказалась дать её адрес, с братом Зои Влад так и не встретился. В справочном бюро упорно выдавали старый адрес женщины, где она не жила.

Квартирант.

Владислав заехал в обувной магазин. Стоял самый конец июля. Все лето было холодное, неприветливое. Но в эти дни, наконец-то, после противной дождливой погоды установилось теплая ласковая погода. Хоть и поздно, но люди радовались ненавязчивой жаре, спешили поймать солнышко, загореть. Городские пляжи были переполнены. И август синоптики обещали теплым, настоящим летним месяцем, а июнь и июль были холодными.

Владькины легкие кроссовки совсем развалились. Стыдно на люди показаться. А он не последний человек в городе, все-таки весь энергосбыт областной на нем. Надо соответствовать должности. Да и сотрудницы, в основном, женщины. Но жена в ответ на просьбу купить новые кроссовки высокомерно ответила:

– Я не домработница, я творческая натура, я тоже имею право на личную жизнь. Хочешь, чтобы за тобой убирали, стирали, пылинки счищали, заведи прислугу. Я в служанки к тебе не нанималась.

Да, Белла - художница, известная художница Светлицкая, пишет неплохие картины, продает их дорого. А в доме неуютно. Нет, на порядок и чистоту Влад не жаловался. Для творчества у жены есть мастерская. В доме Белла строго следит, чтобы каждый вещичка лежала на своем месте, чтобы ни соринки не было, везде царит холодная неуютная чистота, как в больнице. Влад вспомнил, как болеющая дочка, в полубредовом состоянии, с высокой температурой, ползала по детской и убирала свои игрушки. Её мать с удовлетворением за этим наблюдала. Испуганный Влад подхватил дочку, уложил в постель, слушая, как она хриплым голосочком бормочет извинения: "Мамочка, прости меня,

я больше не буду, я сейчас все соберу", - сам убрал все игрушки. Тогда он крупно поссорился с женой, орал, что она не женщина, не мать, что ему не хочется домой заходить, что Белла и дочь запугала, Шурочка боится лишний раз слово сказать, конфетку попросить. Только тихо сидит в своем уголочке и играет, ребенок разучился улыбаться. В ответ жена дулась почти месяц, не разговаривала, ушла спать в другую комнату, принципиально перестала что-либо покупать мужу, даже стирать отказалась. Считала, что она права во всем.

– Сам делай все,- заявила она.
– А то я тебе угодить никак не могу. Я не так убираюсь, я не так готовлю, и дочь не так воспитываю. Вот тебе стиральная машина, вот щетка, утюг. Плита тоже есть. Стирай, гладь, чисть, готовь еду сам! Создавай уют. Занимайся дочерью, води в садик, из садика. Няню ты тоже не согласен завести.

– Но ведь была уже одна. Она обижала девочку, - возразил Влад.
– Ты знаешь, не будет больше нянь у Шурочки.

– Вот и ищи сам выход, - ответила жена.
– У меня скоро выставка. Родион Бородин предоставляет свою галерею. Мне надо закончить картину.

– Опять мрачные городские пейзажи рисуешь? Это важнее дочери?

– Не понимаешь, не суди. Мои картины покупают.

Шурочку тогда Влад отвез к своей матери в деревню. Галина Ивановна поворчала, поворчала и оставила внучку у себя. Девочка была тихая. Могла часами не напоминать о себе, сидеть одиноко с куклами или книжками. Вот и ездил с тех Владислав в деревню регулярно к дочке, скучал он по ней, там и пересеклись его пути с Зоей шесть месяцев назад на вечере встречи. И все! После той февральской встречи он её не видел. Иногда хотелось до дрожи в руках встретить Зою, обнять, прижаться, почувствовать её тепло, но он вспоминал сказанные ею слова: "У тебя, Владь, семья. Мне нет места в твоей жизни!" А может, думал все чаще мужчина, бросить Белку, найти Зойку-Зайку, сойтись с ней, забрать с собой дочку? Как Зоя бы отнеслась к такому предложению?

Откуда мать узнала про него и Зою, Владислав не знал. Но Галина Ивановна орала громко, долго, потом предупредила сына, когда он навещал Шурочку: " Гулять не перестанешь, будешь к Зойке бегать, Шурку забирай отсюда. Сидеть не буду! Что ты делаешь? Одну семью уже бросил, старшие твои дочки сам толком не знаешь где. Другую теперь семью хочешь развалить, чтобы и Шурку куда-нибудь увезли? Хорошо устроился. Сам по бабам в деревне бегаешь, а мать в няньках?" Галина Ивановна была рассержена не на шутку. Что на неё нашло? Что за Беллу так сильно заступается. Ведь она и Белка явно не любили друг друга. Мать равнодушно смотрела на связь Влада с Анькой, с Машкой, Любкой. А, узнав про Зою, разозлилась. И ведь знала все точно, следила за Владом, чтобы его машина не остановилась на другом конце деревни, возле Зоиного дома. А чего следить? Не останавливался там Влад. Зои не было в деревне. А городского её адреса Влад не знал. Ни разу не пересеклись их пути.

С женой тоже мир ни в какую не наступал. Рубашки Владислав гладил сам уже больше полгода, только стиркой не утруждался, покупал новые, если автомат не отстирывал воротнички и манжеты. А сейчас еще и носки прорвались, надо опять купить сразу упаковку, и кроссовки развалились. Как не любил магазины Владислав! Не любил даже заходить в них. Особенно в одиночку! Он, важный начальник, любимец своих подчиненных женщин, весельчак и балагур, терялся перед продавцами. Сколько раз ему всучивали некачественный товар: и видел, и покупать не хотел, а покупал почему-то. С кем бы ему вместе в магазин податься? Он попросил с утра Белку купить ему кроссовки и носки, та заявила: