Председатель (сборник)
Шрифт:
На лице Нюры — смешанное выражение обиды, удивления и какой-то стыдливой нежности. Видимо, еще никто не говорил с ней так. Закусив губы, с глазами, полными слез, она выбегает из кабинета.
— Следующий! — кричит Трубников, усмехаясь про себя.
Никого. Он подходит к двери, открывает ее.
В приемной пусто.
* * *
Вечер. В доме Трубниковых.
— Присядем на дорогу, — говорит Надежда
Мужчины — Трубников, Кочетков и одетый по-дорожному Борька — молча садятся на лавку.
Надежда Петровна со вздохом встает и идет к двери.
У крыльца уже ждет колхозный вездеход, где сидят три девушки — будущие студентки — и неизменный Алешка Трубников.
— Скорее, Борис, опаздываем! — кричит ему Вера Звонарева.
Борис кладет в «газик» чемодан и возвращается к матери. Они обнимаются крепко-крепко. Надежда Петровна изо всех сил сдерживает слезы.
— Пиши! — просит она.
— Ну, счастливо, Борис, — нарочито суховато говорит Трубников. — Веди себя не кое-как!.. — Он протягивает пасынку руку.
— До свидания, — говорит Борис и неожиданно для самого себя добавляет: — отец…
Они поцеловались. Борис пожал руку Кочеткову.
— Какие существуют ордера колонн? — с улыбкой спросил Кочетков.
Борис засмеялся и побежал к машине.
«Газик» рванул с места и вскоре исчез вдали…
* * *
Обком партии. Идет совещание, посвященное итогам сельскохозяйственного года. Кроме первого секретаря Чернова в кабинете находятся Калоев, заведующий отделом культуры обкома, Клягин и другие партийные работники.
— Все сроки вышли, — говорит Чернов. — Область должна рапортовать о хлебосдаче… А чем мы можем похвалиться? Как ни округляй, картина тусклая… — он ворошит какие-то бумажки на столе. — Скажи, товарищ Клягин, неужели ты все добрал?
Клягин разводит руками.
— Все, товарищ Чернов, и еще немножко… — Он потупил голову.
— Чепуха! — раздается резкий голос Калоева. — Есть в районе хлеб!
Чернов удивленно повернулся к нему, Клягин поднял голову, моргает глазами.
— Нам точно известно, что колхоз «Труд» утаил зерно, — отчетливо говорит Калоев. — Не верите — в закромах поищите!
— Так это на трудодни оставлено, — тихо говорит Клягин.
— Раз такое положение в области, надо предложить Трубникову сдать зерно, — решительно заявляет Калоев.
— Как в других колхозах, — поддакнул заведующий отделом культуры.
— Да знайте же меру, товарищи! — вскипел Чернов. — Одни бездельничали, другие вкалывали на совесть — нельзя всех под одну гребенку стричь!
— Трубников хочет баранку кушать, а рабочий класс не хочет баранку кушать? —
— Колхоз «Труд» выполнил план хлебосдачи на сто восемьдесят процентов! И если Трубников запланировал зерно в оплату трудодня, что ж…
— Трубников, Шмубников, — бормочет Калоев словно в легком трансе. Товарищу Ста-ли-ну рапортуем!.. При чем тут Трубников?..
* * *
Раннее утро. Дверь в кабинет Трубникова распахнута, мы видим его из приемной. Он сидит у окна, подперев голову рукой. За окном моросит сентябрьский дождик, будто слезы ползут по стеклу. С равными промежутками мимо правления проносятся тяжелые грузовики, высоко груженные мешками с зерном.
В правление заходит Прасковья. Долго, жалостливо глядит на Трубникова и бесшумно выскальзывает прочь Трубников не заметил ее — взгляд его намертво прикован к окну…
Хозяйственный двор колхоза. Уныло моросит дождь. У склада зерна люди в зеленых ватниках задергивают брезентом мешки, загруженные в трехтонку.
У одного грузовика, уже готового к отправке, захлопывают задний борт. Стоя возле кабины, Кочетков получает от начальника автоколонны накладную.
Семен Трубников запирает ворота опустевшего складского помещения.
— Ты чего домой не идешь? — окликает его Доня. В дождевике и высоких резиновых ботах, с кошелкой в руке, Доня, видимо, наладилась за покупками. Семен подошел к супруге.
— Зерно сдавали, нешто не видишь? — Он кивает на грузовики.
— Ладно брехать-то! Зерно когда еще сдали!..
— Значит, не все сдали, — степенно говорит Семен.
— Господи! — Доня закусила нижнюю губу. — Это ж наши трудодни вывозят!..
— Tc!.. Дурища!.. — Семен боязливо оглянулся на людей в зеленых ватниках. — Начальство знает, что делает… А мы… Мы и без Егорова хлеба проживем.
— Да как же он на это пошел? — с болью, но понизив голос, произносит Доня.
— Так его и спросились! — Он понижает голос до шепота — и в самое ухо жене — Это ему Калоев подстроил., за студентов. Только смотри. Тсс! — И громко, мстительно говорит Семен: — Нехай и в «Труде» люди за палочки вкалывают.
— Надо же!
— Это еще что! — довольный впечатлением, говорит Семен. — Его вовсе хотят из партии турнуть!
— …Врешь?! — говорит Доне ошеломленная продавщица сельмага, рябая деваха в перманенте.
Доня стоит у прилавка в окружении жадно любопытствующих слушательниц.
— Очень надо! По всей области звон идет, одни вы дуры темные…
— Чего же все-таки от него хотят?
— Ясно чего! Или, говорят, к законной жене вертайся, или партийный билет на стол!
— Неужто так и сказали?