Председатель (сборник)
Шрифт:
Сильный паровозный гудок сметает с крон деревьев другую огромную стаю. Уже и неба не видно за темными телами.
* * *
Маленькая железнодорожная станция.
Пути переходит какой-то человек. Возле платформы, готовый к отправке, стоит поезд дальнего следования. Поезд тронулся, человек вскочил на подножку.
Он проходит в тамбур и глядит на убегающие вспять станционные постройки, плакучие березы, кусты вербы с
Стучат колеса на рельсовых стыках.
* * *
…В почти пустом вагоне дремлет на полке Трубников. Шапка закрывает ему лицо. Ему снятся колокола. Их тревожный набатный звон звучит в его ушах. Колокола звонят, и звонят, и звонят. В их звон вплетается ржавый вороний ор, все нарастающий и нарастающий, и кружат черные стаи, будто справляя зловещий вороний пир…
Но звон колоколов, все нарастающий, заглушает вороний грай, победно рвется в небо… Вольно стелется по чистой весенней земле.
Этот звон переходит в лязг буферов. Поезд, приближаясь к большому железнодорожному узлу, начинает резко тормозить.
От толчка Трубников просыпается, открывает глаза. Он смотрит в окно и видит, что поезд подходит к вокзалу областного центра.
Платформа загружена людьми.
Едва поезд причалил к платформе, как толпа начинает штурмовать вагоны.
Удивление Трубникова все возрастает, он видит множество знакомых лиц: работников обкомов и облисполкома, кое-кого из района.
Первые удачники прорываются в вагон. И вдруг Трубников видит среди ворвавшихся Клягина. Он встает ему навстречу.
— Куда это вы все? — спрашивает он Клягина.
— В Москву, конечно.
— А почему?
— Ты что, с неба свалился? — И напором толпы Клягина уволокло дальше. Сталин умер…
Трубников стоит, будто окаменев, и очень сложная смена чувств отражается на его лице.
Эпилог
…Из-под крыльца дома Надежды Петровны вылезает пес, некогда проводивший Трубникова к этому двору. Он постарел, облез, мутные глаза его почти слепы, и все же он по привычке радостно колотит хвостом по ступенькам крыльца, приветствуя хозяина.
Из дома выходит Трубников, почти седой, морщинистый и непривычно нарядный: на нем черный, хорошо сшитый костюм, белая рубашка, галстук. Посверкивает Золотая Звезда Героя Социалистического Труда Он наклонился и ласково потрепал пса.
— Егор, опять ты очки забыл? — На крыльцо выбежала Надежда Петровна. Истекшие годы вместе с душевным покоем дали ей будто вторую молодость. Она еще хороша, и движения ее легки.
— Тьфу ты, никак не привыкну, — говорит Трубников, беря очки.
Он выходит на улицу и идет к правлению. Навстречу ему попадается чета Валежиных с пяти-шестилетним сынишкой. Они здороваются
Трубников входит а правление, открывает дверь, на которой прибита новенькая дощечка; «Секретарь партийной организации колхоза „Труд“».
Стоя на стуле, какой-то человек в военной форме без погон приколачивает к стене лозунг:
«Мы должны заниматься делом, а не резолюциями»
В. Ленин.
— В самую точку! — говорит Трубников, проходя в кабинет. Человек оборачивается. Это Кочетков. Он мало изменился, если не считать золотых зубов, ярко сверкающих в улыбке. На груди — орденская колодка.
— Ну, Егор, можешь песни играть! — говорит Кочетков. — Звонил Патрушев и сказал «по секрету», что вопрос о новых закупочных ценах практически решен.
— А ты думал, меня зачем в Центральный Комитет вызывали? — хитро прищурился Трубников.
— Чего же ты молчал?
— А зачем раньше времени в колокола звонить?
— Ох и скрытен же ты стал! — смеется Кочетков. — Прямо дипломат!
— Ну, я знаю кое-кого поскрытнее.
— Что ты имеешь в виду? — отвел глаза Кочетков.
— У тебя не было еще одного телефонного разговора?
— Ах да!.. Конечно, был. Лучшего агронома, чем Кудряшов, нечего искать. Как только он защитит кандидатскую, так сразу…
— Ладно с агрономом-то! — прервал Трубников. — От кого хоронишься? Думаешь, не знаю, кому ты звонил?
Кочетков смутился:
— Тоже мне Шерлок Холмс!..
— Вот и нечего тень наводить! Как она?
— Плакала… Оказывается, она до моего письма знала, что я жив. Мой одноделец отыскал ее в Москве. Она преподает французский, вышла замуж, и, самое удивительное, — я дедушка!
— Поздравляю!
— Одним словом, договорился о свидании с собственной дочерью… Аню мы решили не тревожить, — медленно продолжает Кочетков. — Потом Лена скажет ей, что мы виделись…
В окне появляется белокурая девичья голова.
— Василий Дмитриевич, чего же вы!..
— Иду-иду!..
— Ты куда? — спрашивает Трубников.
— Да ребята выставку соорудили: «Уходящее прошлое». Хочешь взглянуть?
Они направляются в клуб.
* * *
…Клуб колхоза «Труд». Трубников, Кочетков и несколько молодых людей, среди них Валежина, осматривают выставку.
Здесь находится дежа, в которой месят тесто для хлебов, деревянный подойник, коромысло с ведрами, самогонный аппарат, набор ржавых сторожевых ружей и сделанная в рост человека фигура сторожа в дремучем тулупе, валенках, треухе, за плечом берданка, похожая на пищаль. Лицо сторожа, вылепленное из пластилина, с маленькими глазками, мочальными усами, затаенное и недоброе, приковывает внимание Трубникова. Скулы его слегка розовеют.