Предсказание
Шрифт:
Нужно было идти.
Гадалка могла если и не решить полностью мою проблему, то хотя бы сказать что-то, что натолкнуло бы на мысль. Все предыдущие клиенты уверяли: "Она мастер!" Один из плюсов - полная анонимность. Ундина приглашала людей по очереди. Никакие восклицания: "Мы лучшие подруги, у нас нет секретов друг от друга" ничего не меняли. А это означало, что мои тайны, так и останутся тайнами.
– Сеньор, вы меня вызывали?
– массивная деревянная дверь распахнулась. На пороге появился невысокий человек
– Да, слушай внимательно. Сегодня ты кое-что должен сделать для меня...
Разговор был не долог. Вскоре дверь вновь отворилась. По длинному коридору, со стен которого смотрели, похожие одно на другое, лица, шел человек. На его лице было безразличие. Работа, которую давал ему сеньор, уже давно стала рутиной.
Аристократ стоял возле окна, в том же месте, где его оставил слуга. Темнота вокруг скрывала черты его лица, многочисленные морщины, которыми был усеян лоб и подбородок. Был виден только блеск в глазах и решимость в стальных глазах: он сделает это во чтобы то ни стало! Даже хорошо, что девчонка не послушалась, что будущее изменилось. Так гораздо проще, да и свидетели сгодятся!
Нас было четверо в тот вечер, если первый час ночи можно назвать вечером: я, Катрин Стефаль, Лиса Асперенса и Клавдия Шлиан. Столь позднее время объяснялось просто: нужно было подождать, пока все заснут. Родители всегда с предубеждением относились к разного рода гадалкам и предсказательницам. К тому же пребывали в уверенности, что у их детей не может быть от них тайн, а потому последние обязаны рассказать все, что им нагадали.
Крики: "Нельзя. Не сбудется!" не станут помехой на пути узнавания желаемого.
Что же заставило нас солгать и, пусть не на долго, но сбежать из дома? Катрин так и не удовлетворила мое любопытство, ответив:
– В девушке должна быть загадка.
Лиса и Клоди напротив были рады обсудить то, что их гложет.
Клавдию интересовало только одно: когда она выйдет замуж. Ее мать, которая, справедливости ради, отмечу, связала свою судьбу весьма удачно (простая крестьянка стала в одночасье баронессой, а это редкость в нашем мире), с детства прививала ей мысль, что это главная задача для каждой девушки. И Клоди не была против, нет. Она могла часами говорить о том, какой хорошей женой и матерью она станет. Вот только других тем для разговоров у нее не было. Это угнетало, заставляло кандидатов в мужья искать общества более веселых дам, таких как я, или Катрин. И сейчас Клавдия хотела только одного: узнать, когда появится тот - единственный.
Лису же волновали совсем другие вещи. Ее отец был серьезно болен, и девушка хотела помочь. Даже если шансов нет, нужно действовать и верить, а вдруг произойдет чудо - это ее девиз, которым она заразила и меня. Правда, сферы применения этих слов у нас были слишком разные. Лиса на самом деле была безумно доброй и старалась всем помочь. Когда я с ней только познакомилась, подумала, что это маска, за которой скрывается монстр. В четырнадцать я мерила всех по себе.
Кстати, я сама, подобно Катрин, не пожелала поделиться наболевшим. Будь рядом только Лиса, я бы не стала скрывать (хотя о видениях все же умолчала, а вот все остальное...). Но Клоди и Катрин не те люди, которым я бы доверилась.
Мне повезло, я умело повернула разговор в сторону, заинтересовав девушек чем-то другим. Но презрительное выражение все же появилось в глазах Катрин. Она, как всегда, поняла, чего я добивалась. Просто воспользоваться своими знаниями не успела: за поворотом появилась хижина гадалки.
Издалека домик Ундины казался вполне обыденным. Небольшой, деревянный, с красивыми цветами возле порога, двумя маленькими окошками. Таким могло быть обычное жилище небогатых крестьян. Разве что нигде не было ограды. Неужели у нее нечего красть? Хотя, может, она умеет не только предсказывать, и жестоко карает незадачливых воров, посмевших покусится на чужое?
Первой в дом к гадалке прошла Катрин.
"Смотрите, я не трусиха, не то, что некоторые", - показывала она.
Ведь мы и вправду застыли у входа в избушку, не решаясь зайти. Но бравада не помогла: несколько минут спустя младшая представительница рода Стефаль выскочила обратно на улицу.
– Что там? Как?
– в один голос завопили Лиса и Клоди.
Мне тоже было интересно, но я старалась сохранить лицо.
– Кто она, что бы учить меня?! Как она вообще посмела?! Шарлатанка!
– выдохнула Катрин и, не глядя на нас, побрела домой.
Мы снова переглянулись. Желания заходить не прибавилось.
"Так: я добиралась сюда треть мили, выскочила ночью из дома (если узнают - мне конец)", - пытаясь убедить себя зайти, думала я. Нет, не убедительно!
– Может, нам действительно здесь не место?
– боязливо спросила Клоди.
– Нет, я пойду!
– сказали мои губы, прежде чем я задумалась. Демон! Теперь просто так не уйдешь. Я резко шагнула вперед, что бы окончательно не потерять решимость, и схватила ручку на входной двери...
– Почему вы сказали, что у меня нет выбора?
Я осматривала комнату, в которую попала. Ничего необычного: побеленный потолок, такие же стены, стол в центре, два стула, кровать в углу. Внимание привлекли только предметы на столе: белый шар на подставке, стопка карточек с непонятными рисунками11, свечи, крест в тени, на котором висело несметное количество маленьких кулонов.
В Ундине тоже не было ничего особо интересного. Встреть я ее на улице, не догадалась бы, кто передо мной. Женщине было лет шестьдесят-шестьдесят пять. Время давно посеребрило ее волосы. И сейчас нельзя понять, какого цвета они были раньше. Лицо и руки покрылись морщинами. Других частей тела я не видела так, как женщина завернулась в черную муфту. В ее глазах сверкнуло что-то, когда она спросила: