Предсказанное. Том 2
Шрифт:
Из груди вырвалось рыдание.
Купава зажала рот ладошкой, загнала боль и тоску глубоко в сердце, постаралась успокоиться. Потом вызвала Ромашина и попросила его приехать. Информация дочери была достаточно важной, чтобы о ней узнали руководители Сопротивления.
Аристарху Железовскому исполнилось сорок семь лет, но выглядел он по-прежнему молодо, любил стильно одеваться, пользовался модным одеколоном «Фрейм», носил модные прически, но с возрастом пришла мудрость, юношеская
Двигался он скупо и вынужденно, обходясь минимумом жестов и мимики, поэтому его собеседников всегда заставали врасплох его смех или неожиданная шутка. Удивилась и Купава, когда Аристарх принес ей цветы и после комплимента добавил:
— Судя по дочери, ты настоящая женщина.
— Это почему? — озадачилась Купава.
— Что должен сделать за свою жизнь настоящий мужчина?
— Жениться, — заявила Дарья, появившаяся вслед за Джумой Ханом.
Игнат Ромашин, уже сидевший в кресле, засмеялся.
Железовский остался невозмутим.
— Настоящий мужчина должен вырастить дерево, построить дом и воспитать сына. Это древняя формула. Ну, а настоящая женщина в таком случае должна спилить дерево, разрушить дом и вырастить дочь.
Теперь засмеялись все. Потом Купава сделала строго-возмущенное лицо:
— Хорошо же ты обо мне думаешь! Спасибо, дорогой друг!
По губам Аристарха скользнула легкая, как тень, улыбка.
— Я завидую, что Клим познакомился с тобой первым. Иначе Дашка была бы моей дочерью, а не его.
— Тогда это была бы не я, — сказала Дарья. — Кстати, я познакомилась с твоим прапраправнуком, дядя Аристарх, так что скоро у тебя должен родиться сын.
В гостиной стало тихо.
Мужчины перестали улыбаться, подтянулись.
— Рассказывай, — кивнул Ромашин; бывшему безопаснику и эксперту УАСС исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он чуть ли не моложе Аристарха, хотя и не был интрасенсом. Только морщин прибавилось, взгляд стал усталым и в пышной шевелюре появились серебряные пряди.
— Я пока сварю кофе, — поднялась Купава.
— Мне черный, по-ирански, — предупредил Джума.
— Мне зеленый чай, — попросил Железовский.
— Я помню ваши вкусы.
Дарья присела у журнального столика, закинула ногу на ногу, помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и поведала слушателям историю своего путешествия в будущее по футур-линии орилоунского метро. Когда она закончила, Купава втолкнула в гостиную плавающие подносы с напитками, фруктами и конфетами, и мужчины молча принялись пить чай, кофе и поглощать сладкое. Наконец Ромашин откинулся на спинку кресла.
— Спасибо,
— Кто рано встает, тому бог подает, — сказала Купава, выталкивая подносы из гостиной.
— Кто рано встает, тому весь день хочется спать, — проворчал Железовский; в глазах человека-горы сквозь панцирь невозмутимости вдруг проклюнулся росток неуверенности. — У меня нет детей… и вдруг праправнук… ты не ошибаешься?
— Нет, — качнула головой Дарья, — там невозможно ошибиться. И отец Дара, и он сам очень похожи на тебя. Да и фамилия у них — Железвич — говорит сама за себя.
— Что касается детей, — хмыкнул Хан, — сегодня их нет, завтра будут. Думаю, эту проблему вы с Забавой решите. Но меня больше интересует не вопрос потомства, а подоплека всего происходящего. Клим ушел и не вернулся. Куда — неизвестно. А это не тот человек, который уходит, не попрощавшись. Значит, он рассчитывал вернуться. Но поскольку этого не произошло, возможен только один ответ: ему помешали. Кто?
— Клим — интрасенс и маг, — покачал головой Ромашин. — Ему очень трудно помешать. Если и существует такая сущность, способная ограничить Мальгина, сама она должна иметь почти нулевые ограничения.
— Ну, он все-таки не бог, — пожал плечами Хан. — Даниила он так и не смог вылечить, хотя и вытащил из хроника.
— Тем не менее я не знаю никого, кто смог бы остановить Клима. — Ромашин помолчал, слабо улыбнулся. — Кроме разве что жены.
Купава приподняла бровь, но отвечать не стала.
— Не о том говорим, — пробасил Железовский. — Клим оставил следы в доме отца, значит, он свободен. Надо выяснить, куда он мог направиться дальше. Ты спрашивала оператора метро, не появлялся он еще раз в Сети?
— Спрашивала, разумеется, — сухо ответила Дарья. — Он вошел в Сеть всего один раз и вышел в будущем, спустя триста лет. Потом выходил еще дважды — через тысячу и через сто тысяч лет. Дальше его след теряется. Оператор никаких сведений о его выходах не имеет. А когда я попыталась отправиться туда же, оператор меня не пустил. Тот узел закрылся. Пришлось идти наугад, а ближайший узел оказался уже на две тысячи триста лет дальше. Там я и встретила Дара.
— И дом Макара Мальгина был уже на дне болота?
— Под защитным колпаком. Очевидно, отец нашел его в те времена — триста или тысячу лет вперед, заэкранировал, спрятал в спецкомнате дома с дополнительной защитой все раритеты, подаренные маме Шаламовым, и… — Голос Дарьи сел до шепота: — И исчез!
По гостиной разлилось молчание. Купава, ни на кого не глядя, встала и вышла, но вскоре вернулась. Глаза ее сухо блестели. По-видимому, она приняла успокоительное.
— Давайте зайдем с другой стороны, — предложил Железовский. — Чем Клим занимался в последнее время?