Предсказанное. Том 2
Шрифт:
Все посмотрели на хозяйку.
— Я в этом мало чего понимаю… — беспомощно повела плечом Купава.
— Папа работал над теорией нового инфляционного расширения Вселенной, — сказала Дарья. — Зачем — не знаю. Но его очень интересовали некоторые космические феномены как проявление деятельности чуждых нам форм разума.
Мужчины переглянулись.
— Я думал, что он продолжает заниматься теорией сингулярных кризисов цивилизаций, — пробормотал Аристарх. — Клим ведь много лет
— А что значит — его интересовали космические феномены? — осведомился Джума Хан. — Какие именно?
— Точно не скажу, — смутилась Дарья. — Знаю, что папа специально изучал теорию черных дыр и дугообразные галактические выбросы с мощным звездообразованием, также связанные с черными дырами. Кроме того, его интересовали мазиллоиды, нелинейно-струнно-сотовые структуры и СТ-глюболлы с отрицательной плотностью энергии.
— Мощные проблемы, — задумчиво сказал Железовский. — Он и мне когда-то подбрасывал задачки по расчету нелинейных сотовых структур.
— С чем их едят, эти структуры? — хмыкнул Хан.
— Это проблема из области космологической социологии, — объяснил Аристарх. — Известно, что Вселенная когда-то претерпела ряд бифуркационных изменений, фазовых перебросов, связанных с конечным функционированием вложенных в нее законов. Фаза инфляционного расширения сменялась фазой экспоненциального расширения, затем линейного, затем были фазы перехода «чистой» энергии в материю и обратно, сейчас мы живем в эпоху нового инфляционного расширения…
— Короче, профессор.
— Короче, существует теория колебаний разумной жизни, в которой на полном серьезе исследуются претенденты на роль разумных существ и целых систем в отдаленном будущем, вплоть до сотен миллиардов лет после нас. Одной из таких систем являются ячеистые структуры космоса с нулевой плотностью материи и отрицательной плотностью энергии. Другой претендент — черные дыры и ансамбли из них.
— Ух ты! — скептически усмехнулся Джума. — Неужели у кого-то возникли сомнения насчет гегемонии человека?
— Во-первых, этот гегемон, судя по словам Клима, сам закрыл себе путь в будущее, — проворчал Ромашин. — Во-вторых, как говорил Цицерон, нет такого абсурдного мнения, которое не было бы высказано философами. Добавлю — и нашими физиками-теоретиками.
— Не согласен, — возразил Железовский. — Человек является частью Вселенной, обладающей полной информацией обо всем на свете. Он просто не в состоянии выдумать то, чего не существует в природе. Если кто-то утверждает, что могут существовать разумные системы на иных носителях — на черных дырах или «провалах» в пространстве, то это вполне возможно и где-то уже реализовано. Или будет реализовано в будущем.
Все замолчали, переваривая сказанное. Затем Ромашин хлопнул рукой
— Ну, хорошо, Клима интересовали эти проблемы. Какой из этого можно сделать вывод?
— Папа еще занимался эйнсофом, — робко добавила Дарья. — Летал на Меркурий, беседовал с учеными из ИПФП, с безопасниками… Он считал, что эйнсоф способен уничтожить всю Солнечную систему и его надо нейтрализовать.
— Как? — усмехнулся Железовский. — Сфера Сабатини, или эйнсоф, — бесконечномерный объект…
— Клим прав, эйнсоф находится в пограничном состоянии и очень опасен, — сказал Ромашин. — Его свертка может породить черную дыру, а развертка вызовет мощнейший взрыв типа сверхновой.
— Что, в свою очередь, создаст волну давления в газовом облаке местного рукава Галактики, — буркнул Железовский, — которая вполне способна инициировать формирование массивных звезд.
— Ну и что? — поднял бровь Джума Хан.
— А то, что массивные звезды — зародыши черных дыр. Чем этот процесс не генезис живых структур? Не потому ли и Клим увлекся теорией черных дыр и их социодинамической организацией?
— Не знаю, для меня эти теории — темный лес. Хотя я тоже считаю, что эйнсоф жутко опасная вещь. Кто-нибудь из наших занимается им?
— Маттер занимается.
— Я тоже, — нехотя добавил Железовский. — Соломон занимается, Савва Баренц… из интрасенсов больше никто.
— Каково их мнение?
— Эйнсоф крайне неустойчив… да что говорить, давайте лучше посмотрим.
— Позже, — нахмурился Ромашин. — Мы собрались, чтобы обсудить проблему поиска Клима. Он нужен здесь, а не в будущем. Найдем его — он сам расскажет, что заставило его изучать черные дыры. Кстати, Даша, а как там, в будущем, ведет себя эйнсоф?
Девушка смутилась.
— Честно говоря, я не обратила внимания… Солнце там светит слабее, это совершенно точно, и на его диске видна черная отметина. Вероятно, это и есть эйнсоф. Но я об этом… не думала.
— Надо бы слетать туда еще раз, — произнес Железовский. — Понаблюдать, зафиксировать характеристики.
— Ясно, что в ту эпоху он уже не столь опасен, — сказал Хан, — но является ли это следствием каких-то воздействий на него или он сам успокоился — это вопрос.
— Сам он не успокоится, — скривил губы Аристарх. — Не тешьте себя иллюзиями.
— Его объем растет, — кивнул Ромашин, — в коре Меркурия образовалась воронка глубиной в сто километров! Что будет дальше — одному богу известно!
— И Вершителю.
— И, возможно, Климу, — пророкотал Железовский. — Все сводится к тому, что мы решим наши проблемы, только найдя его.
— У тебя есть конкретные предложения?
— У меня есть вопрос к Дашке.
— Задавайте, — храбро ответила девушка.
— Что это за черные люди, о которых ты говорила?
— Отеллоиды?