Представьте, что копирайта нет. А также размышления о транснациональных корпорациях, контролирующих культурные активы
Шрифт:
Легче сказать, чем сделать. Ведь нам, в конце концов, придётся дождаться — и приложить все усилия к осуществлению — финансово-экономического обвала. Не то чтобы следует этого бояться, но дробление больших конгломератов, вместе со всеми принадлежащими им правами собственности, рискованно в социальном плане, и должно быть осуществлено с величайшей осторожностью. В предисловии мы уже говорили о том, что сама мысль о таких фундаментальных преобразованиях заставляет нас немного беспокоиться.
Представьте, что накопления капитала, рыночные позиции, а также средства производства и распространения необходимо разделить на множество частей. По сути, именно этого мы и желаем для секторов культуры и СМИ в нашем обществе. Это призывает нас к максимальной осторожности и вниманию, которые позволят нам избежать ещё более сурового кризиса, чем тот, что обрушился на нас в 2008 году. Если мы не осмелимся
К удивлению многих, это необходимо и в отношении цифрового, и сетевого мира одновременно — там, где набирает обороты принцип «победитель получает всё», как разъясняет К. Андерсон. «В традиционных рынках при наличии трех конкурирующих сторон компания номер один получит 60% акций, номер два — 30%, и третья — 5%. Но на рынках, где доминируют сетевые эффекты, пропорция может сместиться к 95%, 5% и 0%. Сетевые эффекты концентрируют власть по принципу «богатые становятся ещё богаче»» (Anderson, 2009, с. 132–133). Решительно не ясно, почему К. Андерсон никак не выражает тревогу по этому поводу в книге «Бесплатно: будущее радикальной цены». Само представление о том, что корпорации не должны доминировать на рынке культуры, в его анализе совершенно отсутствует.
Там, где в силу вступают закон конкуренции или антимонопольное законодательство, мы предлагаем установить ряд правил собственности. Цель такого регулирования в том, чтобы предотвратить доминантный контроль над производством, распространением, продвижением и потреблением художественных произведений, культурных событий и артистических выступлений собственниками — раздробить такую корпорацию на более мелкие части. Ещё один инструмент, имеющийся в законодательном арсенале — это запрет на то, что называется комбинированной собственностью. Это применимо к компаниям, которые работают в различных областях искусства, СМИ и связанных с ними развлечений, на всех этапах от производства до потребления, и увеличивают масштабы своего влияния на общество в геометрической прогрессии. Ситуация становится ещё более тревожной, когда оказывается, что компании, не имеющие отношения к культурным секторам, прилагают руку к политике упомянутых СМИ. Сомневаться в том, что они неизбежно влияют на их стиль подачи материала в собственных целях, не приходится.
Непостижимо, как производителям оружия, таким как General Electrics в США и Lagardereво Франции, позволили стать собственниками значительных активов в культурном и медийном секторах. Любой, кто имеет дело с оружием и движим вполне конкретными интересами, захочет обернуть информационный поток, касающийся его деятельности, в свою пользу. Когда оружейные производители — хотя это касается и других компаний — владеют сегментами сферы культуры и масс-медиа, которые интерпретируют факты и контексты, и, следовательно, устанавливают мнения, это всё равно, что пустить лису в курятник. Постыдно, что в Европейском союзе СМИ настолько подвержены манипуляции, что, к примеру, С. Берлускони, пять раз избиравшийся на пост премьер-министра Италии, может также быть ведущим монополистом в области культуры и СМИ.
Если компания занимает доминирующее положение в распространении продукции, к ней применимы обязательства must-carry*, в США основанные на доктрине «уникального ресурса»*. Это включает в себя обязательство распространять информацию третьих лиц без какого-либо вмешательства в содержание. Правила собственности также могут быть полезны, если существует опасность перехода информационного источника, жизненно важного для определённой страны, в руки иностранцев. Действительно ли это опасно? На самом деле, да. Демократия конкретного общества нарушается, когда владелец информационного источника находится далеко, и, кроме финансово-экономических связей, его ничто с этой страной не связывает. Конечно, это противоречивый вопрос, поскольку нет никакой гарантии, что местный владелец будет сколь-нибудь заботиться об
Запрет на избыточное распространение культурных продуктов — ещё одна опция в комплекте необходимых для нормализации рынка мер. Нельзя отрицать, что инвестиции в распространение, равные, к примеру, половине бюджета кассового голливудского фильма, подрывают конкуренцию. Невозможно соревноваться с движущей силой такого масштаба.
Множественность субъектов предпринимательства в области культуры
Предположим, нам удастся воплотить в жизнь идею адекватного игрового поля в сфере культуры. Сможем ли мы тогда реализовать цели, сформулированные нами в начале этой главы? Скорее всего, да. У многих предпринимателей больше не будет препятствий к тому, чтобы сделать решающий шаг и пойти на риск. Предпринимательство всегда влечёт за собой риск — эту мысль необходимо усвоить, — и авторы, вместе со своими агентами, во всех культурах и во все времена осознавали это и шли вперёд. Нам представляется, что в обновлённых рыночных условиях многие смогут взять на себя этот риск с большей уверенностью в успехе. Эти предприниматели смогут развиваться каждый в своём уголке культурной вселенной, предлагая публике широкий диапазон художественных произведений. То, что раньше было нишевыми рынками, станет местом сбора для невиданных прежде потоков публики.
Если маркетинговая мощь корпораций перестанет массово застилать людям глаза, это поспособствует развитию интересов потенциальной аудитории в самых различных направлениях. Почему бы и нет? Человек — любопытное существо, и у каждого из нас есть свои индивидуальные требования к тому, что нас развлекает или же, наоборот, утешает в моменты печали. Если эти требования больше не будут подавляться извне, то появятся новые просторы для индивидуального выбора.
С другой стороны, человек в определённом смысле является стадным животным. Это значит, что люди, скорее всего, объединятся вокруг какого-то одного автора или исполнителя, а другим станут уделять меньше внимания. Чтобы дать вам представление, о чём дальше пойдет речь в этой главе, уточним: этот автор в результате будет хорошо продаваться. И всё же он не сможет сделать победный рывок и стать производителем бестселлера, ведь рыночные условия уже сильно изменятся. Немного позже мы обсудим, как это может быть полезно для благосостояния авторов на культурном рынке.
Наши шаги в сторону нормализации рынка и укрепления позиций общественного достояния в сфере художественного творчества и знания принесут феноменальную выгоду. Ведь художественные материалы и знания больше не будут приватизированы и станут нашей общечеловеческой собственностью. На свете также не останется ни одной компании, которая монополизировала бы своё производство, переработку продукта и его распространение.
До сих пор в нашей книге мы уделяли больше внимания копирайту и меньше — закону конкуренции, необходимому для реверсирования доминантных позиций на рынке. С другой стороны, мы предположили, что легче добиться отмены копирайта, чем нивелирования этих позиций. Это может указывать на логическое противоречие. Впрочем, не совсем.
Закон конкуренции — реально существующий инструмент. В идеале, он создан для конструирования игровых полей с равными условиями. Очевидно, что существующие культурные рынки ни в чём не соответствуют этому критерию. Также ясно то, что компании, достигшие монструозных размеров, будут сопротивляться уничтожению. И интересы общества тоже должны учитываться. Каким способом лучше исправлять ситуацию? Не рассыплется ли в пыль весь инвестированный капитал? Так как компаниям долго дозволялось расти до непомерных масштабов, сейчас перед нами стоит задача пустить процесс в обратную сторону, не нанеся экономике видимого ущерба. Что, если эти компании теперь слишком велики, чтобы браться за них? Должны ли мы смириться с этой данностью, или же мы можем разработать эффективные стратегии, которые позволят нам как социуму вернуть себе контроль над рынком? Как мы уже сказали, мы к этому вернёмся. И всё же мы вынуждены признать, что на данный момент готового решения проблемы у нас, разумеется, нет. Но мы обязуемся попытаться его найти.
Что касается конкурентного или антимонопольного законодательства, то инструментарий доступен, и в его предназначении не приходится сомневаться. И всё же пока сложно представить, каким именно способом этот закон будет приведён в действие. Тогда давайте представим себе разделение компаний Руперта Мёрдока на мелкие сегменты и распределение этих сегментов по совершенно разным долям собственности. Это тут же сталкивает нас с проблемами, которых нам хотелось бы избежать, вроде: должны ли мы оплатить все расходы на экспроприацию до последней копейки? Или нет?