Предупреждает 'Меркурий-1'
Шрифт:
Алеша открыл глаза.
– Где Петерсен? Ты нас слышишь? Где Петерсен?
– спросил Трояни.
– Штурман... за дверцей, - шепнул Алеша.
– За какой дверцей?
– Автоматика... радиация...
– с трудом произнес мальчик.
Тимонен взглянул на часы. До вспышки осталось пятьдесят часов. Каждая впустую потраченная минута могла их погубить. Он взглянул на итальянца - и Трояни все понял. Понял и со вздохом вновь надел на голову шлем...
Через полчаса он вернулся:
– Мертв, - коротко бросил он Тимонену.
Потом
– Тут мы успели вовремя.
До вспышки оставалось сорок девять часов пятнадцать минут.
13. УСПЕЮТ ИЛИ НЕ УСПЕЮТ?
Тимонен сел к пульту управления, откинулся в амортизационном кресле. Рядом, в другом кресле, лежал Донцов.
– Он все еще не вполне очнулся, - заметил Трояни.
– Это даже хорошо. Будет жестокая перегрузка. Ложись и ты.
– Перегрузка по мне лучше невесомости, - ответил итальянец, болтаясь в воздухе.
– Это ты говоришь потому, что не испытывал настоящей перегрузки... Держись!
Из правой носовой дюзы вырвались зеленые язычки пламени. "Гермес" медленно повернулся - курс на Меркурий!
– Начинаю ускорение!
Корабль ринулся вперед. Джакомо прижало к полу. Пружины кресла пилота со скрипом сжались до предела. Алеша застонал.
– Скоро ли?
– хрипло, с трудом выговорил Трояни.
– Скоро ли? Дьяболо!..
Глаза пилота налились кровью, но он не отрывал их от показателя скорости, расхода горючего и циферблата часов. Алеша опять застонал...
И вдруг снова стало легко. Трояни "подлетел" к пульту:
– Ну как, успеем?
Тимонен ничего не ответил, только посмотрел на него, и Трояни понял, что опасность не миновала...
А в эту минуту в кают-компании "Меркурия-1" было шумно.
– Спасли! Спасли!
– повторял Гюнтер.
– Гип-гип-гип-ура!
– ревел Джексон.
– Ура! Знай наших!
– вторил ему Орлянкин.
– Спасли?.. Рано еще радоваться, - ворчал Лекок.
– Жан, - заговорил Гюнтер, - надо сообщить хорошую новость Земле, а может, еще раньше - Марсу. Ведь на Марсе работают родители Донцова. Они считают его погибшим. Наверно, убиты горем.
– А ты хочешь убить их еще раз?
– От радости не умирают.
– Пойми, когда этот мальчик будет вот здесь, среди нас, в безопасности, я первый вызову Марс. Но сейчас... неужели вам надо объяснять. Спасли Донцова для того... чтобы он умер от лучевой болезни.
Все примолкли.
– От лучевой болезни можно излечить, - заметил Орлянкин.
– Но не от такого поражения!
Гюнтер посмотрел на часы:
– Я верю, что они успеют.
– К чему самообман!
– выкрикнул Лекок.
– У них мало горючего. Им надо сохранить его для торможения. Они... они... погибли!
– с вызовом заключил он и вышел.
...Орлянкин пошел дежурить в комнату связи, а Гюнтер и Джексон, надев скафандры, вышли наружу. Надо было готовиться к вспышке.
Странный
– Знаешь, Ганс, что мне напомнила сегодня наша станция?
– спросил Джексон.
– В старых фильмах о последней войне я видел рубеж обороны. Верно, похоже?
– Да, если заменить телескопы пушками, а радиотелескопы звукоуловителями и прожекторами, - ответил Гюнтер.
– А вообще ты прав. Это наш рубеж обороны и атаки - все вместе.
14. ВСПЫШКА
На следующий день в комнате связи дежурил Джексон. Орлянкину поручили встречать "Гермес", а Лекок с Гюнтером работали в обсерватории.
...Тимонен повел корабль в облет планеты, гася скорость короткими взрывами из носовых дюз. Он забыл и думать о вспышке на Солнце. Одно занимало его в эти минуты: хватит ли горючего для посадки? Он косил глаза на красную стрелку, медленно, но неумолимо ползущую к нулю.
Корабль терял скорость. Тимонен приказал Трояни надеть скафандр на Алешу. Потом, помогая друг другу, оделись и они.
Еще минута, еще... пора!
Из передних боковых дюз полетели зеленые язычки пламени. Корабль начал поднимать носовую часть к медленно принимать вертикальное положение.
Гигантская сигара начала стоймя падать на-Ярко освещенный круг космодрома. Из нижнего широкого сопла вылетел толстый столб зеленого огня и ударил в скалистую почву. Три опоры, напоминающие когтистые лапы орла, отошли от корпуса "Гермеса", готовясь принять на себя его тяжесть.
Ниже, ниже... вот уже совсем немного осталось, метров пятнадцать, десять...
В этот миг красная стрелка указала на нуль - горючее кончилось. И, тяжело рухнув огромной тяжестью на согнувшиеся опоры, корабль вздрогнул и замер...
Орлянкин, забыв об осторожности, побежал к месту посадки, хотя каменистый грунт еще дымился вокруг "Гермеса". Планетолет был недвижим и тих. Казалось, он отдыхал после трудного пути.
Но вот беззвучно открылся нижний люк - и легкая, но прочная лестница поползла вниз. Две фигуры в скафандрах высунулись, помахали руками, и Орлянкин услышал в своем шлеме голос Трояни:
– Кто нас встречает - не разберу. Ночью все кошки серы, все люди в скафандрах одинаковы.
– Это я!
– Орлянкин подтащил к кораблю тележку с носилками.
– А, доктор Орлянкин и "Скорая помощь"!
– захохотал итальянец.
Осторожно поддерживая Алешу, почти неся его на руках, спустился Тимонен...
Когда они уже входили в первый тамбур станции, Тимонен спросил:
– А вспышка? Была?
– Ждем, - ответил Орлянкин. И в этот миг черно-лиловое небо прорезали радужные иглы, заплясали, заструились розовые ленты. Это в скудную атмосферу Меркурия ворвались солнечные излучения колоссальной мощности.