Предупреждение Эмблера

Ладлэм Роберт

«Социальные предприниматели» – как называли себя умники из благотворительных и неправительственных организаций, вовремя признавшие, что в новую эру шансы на успех имеет только лексикон бизнеса, – оживленно переговаривались друг с другом и энергично обрабатывали настоящих предпринимателей, чьи чековые книжки могли обеспечить продвижение их программ.

Приятного вида молодой индиец энергично атаковал западного бизнесмена с густыми белыми бровями.

– Мы выясняем, что не работает, а потом устраняем причину, – говорил индиец. – Ликвидируем заторы.

Вы ведь занимаетесь тем же самым в «Ройял голдфилдс».

– В каком-то смысле, – проворчал его собеседник.

– Знаете пословицу: «Дай человеку рыбу, и он ее съест. Научи его рыбачить…»

– И получишь конкурента, – бесстрастно протянул европеец, очевидно, глава какого-то крупного горнорудного консорциума.

Белозубая улыбка прорезала темно-коричневое лицо индийца; похоже, он не замечал то, что ясно видел Эмблер: его внимание неприятно собеседнику.

– Но настоящая проблема – это перестройка всей рыбной индустрии. Перевод ее на рациональную основу. Обеспечение самоокупаемости. В метафорическом, конечно, смысле. Мы находим долговременные решения. Мы не занимаемся ремонтом на ходу.

Лавируя в толпе, Эмблер улавливал обрывки разговоров – «Вы были вчера на завтраке у генерального прокурора?»; «Нас можно, конечно, назвать мезонинным фондом, но мы можем войти в дело и раньше, если будем знать параметры риска»; «Я уяснил, почему с африканскими министрами-франкофонами легче найти общий язык, чем с их французскими коллегами: первые всегда говорят медленнее и разборчивее, как нас и учили в школе», – всматривался в лица, зачастую мелькавшие полумесяцами за скрывавшими их тучными фигурами.

У бара внимание Эмблера привлекла пара сочащихся злобой глаз. Пробившись к стойке, он увидел мужчину, рядом с которым вертелся тип в дешевом, из универмага, костюме и плохо повязанном галстуке. Первый – очевидно, влиятельный и знающий себе цену представитель научного сообщества – говорил:

– При всем уважении, я очень сильно сомневаюсь, что вы действительно сознаете смысл происходящего здесь. – Фраза «при всем уважении» в данном контексте имела противоположное своему буквальному смыслу значение; так выражение «вполне хорошее» употребляют по отношению к молоку с истекшим сроком хранения. – Я хочу сказать – при всем уважении, – что, возможно, именно по этой причине вы, Стью, и не попадали ни в одну администрацию со времен Картера.

Его собеседник прищурился и попытался улыбнуться, чтобы скрыть досаду и обиду.

– Никто и не пытается оспорить факт впечатляющего роста китайской экономики. Вопрос в другом: насколько стабилен этот рост и каковы его глобальные последствия? То, что мы наблюдаем, может оказаться мыльным пузырем, раздутым за счет иностранных инвестиций.

– Проснитесь и принюхайтесь – жасмином пахнет! – едко возразил «академик». – Никакого мыльного пузыря нет. Есть приливная волна, цунами, и скоро – вы не успеете и глазом моргнуть – она смоет все ваши песочные замки. – Слегка гнусавый, вероятно, в силу какой-то чисто физиологической причины,

голос звучал резко, почти грубо. Эмблер подумал, что «академик», гордясь своей прямотой и откровенностью и убаюканный всеобщим почитанием, вероятно, и понятия не имеет, насколько его манеры раздражают других.

Он повернулся и, придав лицу озабоченное выражение, двинулся к выходу. Внезапно перед Эмблером вырос какой-то человек, в глазах которого читалось явное недоумение. Незнакомец быстро выпалил несколько фраз на непонятном, похоже, каком-то славянском языке.

– Извините? – Эмблер поднес палец к уху, демонстрируя непонимание.

Мужчина – краснощекий, полный, почти лысый – переключился на ломаный английский.

– Я сказал, что не знаю вас. Но вы не тот, что говорит ваш значок. – Он ткнул пальцем в карточку на груди Эмблера. – Я знаю Йозефа Врабеля. Вы не он.

В другом конце зала Клейтон Кастон попытался замаскировать страх ледяной улыбкой.

– Мисс Уитфилд?

Заместитель госсекретаря Эллен Уитфилд повернулась к нему.

– Извините? – Она взглянула на аудитора так, как будто перед ней возник карлик.

– Меня зовут Клейтон Кастон. Я из ЦРУ. Отдел внутреннего контроля. – Женщина рассеянно кивнула. – У меня срочное сообщение от директора Управления.

Уитфилд обернулась к импозантному африканцу, общению с которым помешал Кастон.

– Прошу извинить. – И, обращаясь уже к соотечественнику, вежливо спросила: – Как дела у Оуэна?

– Думаю, у нас у всех бывали времена получше, – сдержанно ответил Кастон. – Пожалуйста, пройдемте со мной. Это очень важно.

Она наклонила голову.

– Конечно.

Через несколько секунд они остановились в конце коридора перед дверью с табличкой «кабинет № 2».

Переступив порог и увидев сидящего в белом кожаном кресле Эштона Палмера, Уитфилд резко повернулась к вошедшему вслед за ней Кастону.

– В чем дело? – не повышая голоса, спросила она.

Аудитор закрыл дверь и сделал приглашающий жест в сторону второго кресла.

– Я объясню.

Перед тем как начать, он набрал в легкие побольше воздуху.

– Госпожа заместитель госсекретаря, профессор Палмер, позвольте мне обойтись без подробностей. Хотя полностью без них, конечно, не обойтись. Ничего не поделаешь, порой случается так, что и в ходе простой бухгалтерской проверки вскрываются факты, которым лучше бы оставаться невскрытыми.

– Извините, уж не совершил ли я что-то недозволенное? – поинтересовался седоволосый мужчина с высоким лбом мыслителя.

Кастон слегка покраснел.

– Разведывательные службы США, как вы знаете, трудно обвинить в излишнем стремлении к сотрудничеству. Одно подразделение может быть в полном неведении относительно операции, проводимой другим. До тех пор, пока лица, проводящие эти операции, действуют в рамках закона, с соблюдением установленных процедур, характер и цели самих операций остаются вне сферы моей компетенции. Проблема в том, что секретные службы в своей работе…