Предвестница. Рабыня дракона
Шрифт:
Он немного удивился, узнав, какую комнату заняла Тина. Именно перед дверью этой заброшенной спальни люди нашли Алексу, когда её отравили. Запах медикаментов давно выветрился, но Костин чувствовал себя тут немного не в своей тарелке.
Тина, согласившись служить герцогу, решила самостоятельно привести свою новую спальню в полный порядок. Костин заметил, что воительница починила старую кровать, прибив новую ножку, самостоятельно сменила матрац, застелила белоснежные простыни, вымыла грязные окна и подоконники, а заодно выбросила все лишнее. Теперь кроме кровати, двух старых, но чистых кресел, небольшого столика,
— Хорошо устроилась, — промолвил Костин, наблюдая, как воительница вытащила из своей походной сумки большой кожаный бурдюк. — Слушай, а почему ты выбрала именно эту комнату? В твердыне есть еще несколько свободных комнат — одна из них прямо по соседству с покоями герцога. Думаю, там бы тебе было удобнее выполнять свою работу.
У воительницы в сумке нашлись две деревянные кружки, железная тарелка и какой-то белый сверток. Поставив кружки на стол, Тина наполнила их вином алого оттенка, очень похожего на кровь, а из свертка высыпала в тарелку чернослив и финики.
— Присаживайся, — предложила она, заняв одно из кресел. — Отвечаю на твой вопрос, — Тина выдержала паузу, чтобы сделать глоток вина. — Ты путаешь работу телохранителя с надсмотрщиком. Госпожа Масур сейчас в обществе своего мужа, поэтому на неё никто не нападет. А если она снова выйдет из спальни или в их покои кто-то войдет, я услышу шаги. Видишь ли, моя спальня расположена аккуратно под комнатой герцога. Я слышу все, что там происходит. А если госпоже будет грозить опасность, мне нужна одна минута на то, чтобы взять свое оружие и добраться до комнаты.
Стоны подруги все ещё были слышны. Костин пытался не слушать, как Алекса занимается любовью со своим мужем, но в комнате воительнице Тины все было слышно так четко, будто бы муж и жена из рода Масур занимаются сексом на кровати, которая стоит в углу. Когда стоны подруги стали раздражать Костина еще сильнее, он сделал несколько глотков вина и сунул чернослив в рот, хотя и никогда не пробовал подобных угощений из империи.
— Как тебе вино? — игриво улыбнулась Тина. — Нравится вкус?
Костин сделал еще один глоток, потому что не распробовал с первого раза. Оказалось, вино из империи имеет вкус и аромат лета, нежно ласкающего язык и нёбо. Еще у вина был терпкое вязкое свойство, оставляющее приятное послевкусие.
— Наши враги разбираются в вине, — пригубив кружку в третий раз, сказал Костин. — А это что такое? — спросил он, указав на тарелку с финиками и черносливом.
— Угощение из империи, — ответила Тина. — Я обменяла его у одного торговца на какие-то серебряные часы, которые нашла на теле имперских солдат.
Костин вскинул брови.
— Кстати, о часах, — задумался он. — Алекса ведь благодаря часам смогла добраться до твердыни и встретиться с каким-то там Голосом Дракона.
— Меня это не волнует. — Тина пригубила кружку. — Я не собираюсь договариваться с Драконом и мне, честно говоря, плевать на эту войну.
— Тебя не волнует, что королевство потеряла две армии?
— С какой стати меня должно это волновать? — хихикнула Тина. — Я наемник, Костин.
— Значит, ты убиваешь с восьми лет?
— Ну, да. Выживать приходилось всякими способами. Убивать тоже приходилось. А как иначе выжить в этом мире?
— И долго в лесу плутала? Прости, если я задаю такие вопросы. Мне просто интересно, как восьмилетняя девочка смогла выжить во время войны.
— По лесу я бродила всю ночь, — рассказала Тина. — Выбралась в какую-то деревню, где уже побывала армия Шарджа. На пожарище поселения я наткнулась на разбойников, которые меня изнасиловали и решили оставить себе. Неделю таскали меня с собой, каждую ночь передавали друг другу, пока не прибыли в большой город в королевстве Фрагиль. Там меня продали за сотню рупий в бордель, и последующие четыре года я зарабатывала своим телом. Зимой, когда мне исполнилось двенадцать, в бордель пришла команда пиратов. Я приглянулась капитану. Он меня выкупил и забрал на свой корабль. Еще год я жила в его каюте, познавала мастерство мореплавания, а заодно училась убивать. Пираты часто брали торговые корабли на абордаж.
— И ты тоже шла на абордаж со всеми? — немного удивился Костин. — Не боялась, что тебя могут убить?
— Вроде нет, — улыбнулась Тина. — Я очень подружилась с пиратами. Разумеется, капитан никому меня не отдавал, но остальная команда начала относиться ко мне, как какому-то талисману, приносящему удачу в походах. Мы плавали по морям, бороздили такие просторы, что тебе и не присниться. Все изменилось, когда мы наткнулись на корабли императора. Силы империи превосходили обычных пиратов, поэтому их всех убили, а меня бросили в клетку и увезли в империю.
— Вот-вот! — резко бросил Костин. — Мы тоже заметили, что империя похищает всех женщин. Тина, раз уж ты была у них в плену, может быть, знаешь, что они делают с девушками?
— Продают на невольном рынке в столице Шадаш-Тарза, — спокойно ответила Тина. — Я, госпожа Масур, служанки, даже твоя сестра подходит на роль наложницы. В империи белокожих женщин называют десертом. Мы там очень ценимся мужчинами. Оказавшись на невольном рынке, я это поняла и была приятно удивлена тому, сколько могу стоить. Мне приходилось зарабатывать своим телом, потом я целый год спала с капитаном пиратов, но моя цена от этого не упала.
— А сколько, если не секрет? — полюбопытствовал Костин.
— Двенадцать тысяч копий, — ответила Тина.
— Копий? — уточнил Костин. — Это такая валюта?
— Ага, — подтвердила Тина. — В империи деньги называются копии. Выглядят они так же, но весят немного больше наших рупий и значительно дороже в цене. Одна копия стоит пять рупий.
— Тебя продали за шестьдесят тысяч рупий?! — удивился Костин.
— Это еще небольшая сумма. Империя продает даже младенцев, которые могут стоить от сорока, а иногда и все сто тысяч копий. При мне продали белокожую девочку, за которую заплатили сто тринадцать тысяч копий. Это целое состояние.