Предвестник
Шрифт:
– Готов? – сказал он, Каэл кивнул.
Амос резко выдернул шип, и Каэл накрыл тканью рану. Он подумал, что крови
много, а потом Амос тихо выругался.
– Крюкосеть, - процедил он, показывая шип Каэлу.
Крюкосеть была одним из худших колючих кустарников. Шипы ее напоминали
рыбацкие крючки, с двумя остриями. Одно вонзалось в плоть, другое мешало вытащить
шип, не повредив при этом кожу.
– У меня нет времени, - Амос бросил шип в миску и схватил
была длинная тонкая проволока, которой он убирал осколки из глубоких ран. Он вытащил
второй шип так, и острия вышли куда чище.
Они часами вытаскивали шипы, промывали раны и бинтовали их.
– Давно я не тратил зря столько времени… - Амос ворчал, заканчивая бинтовать
рыбака. Он мыл руки в миске и посмотрел на Каэла. – Видишь? Если бы тебя тут не было,
у меня на это ушла бы чертова неделя. Так что заканчивай бред с охотой и становись
целителем.
Они спорили о его будущем с его двенадцатого дня рождения. Обычно Каэл
скрещивал руки и напоминал Амосу, что охота – его мечта, что он имеет право пройти
Испытание пяти стрел. Но не сегодня.
– Исцеление любите вы, а не я, - сказал Каэл. Он знал, что слова звучат пусто.
К счастью, Амос не заметил.
– Не отрицай дар, мальчик. А у тебя есть тяга к целительству. Тебе придется с этим
столкнуться.
Это ему не нравилось. Не нравилось слышать это. И что с того? Это не меняло факта,
что ему не нравилось исцеление. Его не интересовали травы или мази, он хотел
приключений! Он хотел сражаться, защищать королевство. Глубоко в душе Каэл был
воином.
Но Судьба говорила иначе.
– Я пойду ужинать, - пробормотал он. Он не ждал Амоса, а пошел сразу к двери.
* * *
Шум в Зале оглушал, но ужин всегда был самым шумным приемом пищи. Когда небо
потемнело, все праздновали. Даже если у них были сломаны руки или ноги, они все еще
пережили день.
Длинные столы расходились от середины Зала лучами солнца. В центре в яме были
угли, на них стояли десятки котлов, в них кипело содержимое, помешиваемое железными
половниками.
Вся еда Тиннарка была в котлах. Чаще всего это была густая похлебка с коричневым
бульоном. Но если там были ягоды, бульон мутнел.
Каэл выбрал себе чистую миску на столе. Девушкам в деревне было мало работы.
Кроме брака и воспитания детей, они могли только готовить. Когда он подошел к котлу,
девушка равнодушно плюхнула ему похлебку, забрызгав его сапоги.
Он уже привык. Девушки насмехались над его худобой, как и парни, но не в лицо.
Если бы его били, он мог бы хоть
отвернется, и смеялись. А это ранило сильнее, чем удар в живот.
Охотники сидели у огня, и Каэлу приходилось проходить мимо них, чтобы получить
еду. Он пытался игнорировать их, но Лэмот выставил ногу, чтобы он споткнулся. Каэл
перешагнул ногу, и Марк толкнул его.
Горячая похлебка вылилась на его тунику. Они рассмеялись, обычно он отвечал им.
Но этой ночью у него были другие проблемы. И он проигнорировал их и пошел к столу.
Амос и Роланд были стариками, так что не ждали в очереди еду. Когда Каэл дошел до
стола, они уже спорили за едой.
– Знаешь, что я видел утром? – сказал Роланд, склонившись над миской, почти макая
седую бороду в бульон.
– Могу лишь представить, - пробормотал Амос.
– У двери сидел ворон. Я вышел, а он сидел и смотрел на меня глазами-бусинками.
Конечно, ты знаешь, что это значит…
– Тебе пришлось убираться на крыльце?
Роланд нахмурился.
– Нет. Это значит, что у нас будут гости.
Амос фыркнул.
– Гости? Сюда никто не приходил даже до нашего рождения.
– Конечно, ведь до них дошли слухи о твоей вредности, и это отпугивает всех.
Каэл знал, что перебивать их не стоит. Роланд и Амос были друзьями с детства,
теперь они были старыми вдовцами, так что могли лишь ворчать друг на друга или на
Каэла.
Когда Роланд заметил притихшего Каэла, он улыбнулся.
– Что получил? – спросил он, его голос был грубым, как и ладони.
Каэл сунул в рот ложку похлебки и скривился от вкуса.
– Зайца и чернику.
Роланд рассмеялся.
– У меня перепел с кедровыми орехами. Амос?
– Не знаю. Лук и лосось, - ему не нравилась игра Роланда. Он давно потерял чувство
вкуса, потому его настойки были гадкими.
– Лосось? – Роланд зачерпнул похлебку Амоса. Он нахмурился, пока жевал. – Это не
лосось, а кабан, безумный старик!
Часть улова охотников высушили и спрятали на зиму, другую часть приготовили в
котлах, не думая, как это будет на вкус вместе. Заяц с черникой был не худшим
сочетанием.
– Как прошел день? – глаза Роланда блестели, как всегда, когда был шанс поговорить
об охоте. Его пальцы стали уже слишком непослушными для стрельбы из лука, но в
сердце он остался юным.
– Плохо. Ничего не принес, - сказал Каэл, глядя на стол. Это не была ложь, но из-за
разочарования на лице Роланда ощущалось именно так.