Предвестники зари
Шрифт:
– Жаль, нет птицы говоруна, – пробормотал я. – Он бы нам сразу сказал: «ищи на третьей планете».
– Почему именно на третьей? – заинтересовалась Рийо.
– Да это мультик такой на Земле есть, – с улыбкой объяснила Эрдени. – Хотя здесь первая планета тоже слишком горячая, чтобы что-то искать.
– Зато имеет более холодный спутник, его осмотрим обязательно, – сказал я.
Фарлон Геко, сидевший на диване у голопроектора, вздохнул и деликатно заметил:
– Как трудно чувствовать себя чужим на этом празднике жизни… Вы
– Боюсь тебя огорчить, но ni figa podobnogo, – с некоторым трудом, но разборчиво выговорила Рати. – Я бывала на Ильмене и Гризмальте и кое-что улавливаю. Поэтому так деталями и интересуюсь.
– Так что язык учи, пригодится, – добавила Эрдени, вольно или невольно цитируя «Особенности национальной…»
– Ну, и пожалуйста, – надулся компьютерный гений. – Зато я по-тионски понимаю, а ты нет.
– Что же, гираско аи дидаскомэйос, дураком помрёшь, – на трёх языках сразу сказала Тано-младшая, изрядно удивив Фарлона.
Увы, ни спутник первой планеты, ни система второй – та имела сразу три разнокалиберных луны – не дали нам ничего. Предполагая, что в системе Карес нет ничего, даже полезных ископаемых, мы погорячились. Литосферное сканирование выявило на второй планете разнообразные рудные залежи. Но, как я убеждался уже неоднократно, галактическая цивилизация очень не любила осваивать планеты, не имеющие пригодной для дыхания атмосферы. Здесь было именно так: воздушная оболочка, почти такая же плотная, как земная, состояла преимущественно из углекислоты с добавкой азота. Вокруг безатмосферной четвёртой планеты обращался очень крупный спутник, пропорциями эта пара напоминала Землю и Луну в несколько уменьшенном масштабе, массу планеты сканеры оценили примерно в две трети земной. И вот здесь зоркую Падме заинтересовало нечто необычное.
– Не могу понять, это астероид, что ли, попал в равновесную точку? – задумчиво сказала она, подсвечивая крохотное небесное тело красным кружком.
– А сейчас разберёмся, – Осока решительно взялась за рукоятки управления.
– Тихо-тихо-тихо! – я перехватил свою рукоять главных двигателей, связанную сельсинами с той, что на подлокотнике подруги, и не дал ей включить их. – Джедай должен думать. Думать, а не только шашкой махать! Ответь мне на простой вопрос: почему, закрыв систему, не предприняли попыток изучить артефакт?
– С чего ты взял, что не предприняли?
– Ладно, не продолжили изучение, – поправился я. – Никаких следов деятельности человека или сходных с нами разумных тут не наблюдается.
– Он опасен? – предположила Рийо.
– Как вариант, – кивнул я. – Поэтому предлагаю вести себя так, как будто подлетаем к враждебной орбитальной базе. Планета закроет нас от эл-четыре через…
– …двадцать три минуты, – подсказала Падме.
– Вот тогда и проведём первый поворот вектора. Затем проходим за спутником как-то так, –
– Да, ты прав, извини, – Осока убрала левую руку с рукоятки двигателей и поправила ориентацию таким образом, чтобы двигаться к планете днищем. Через блистер в таком положении наблюдать было невозможно, но аппаратура в трюме имела гораздо лучшую чувствительность. Главный голопроектор, превратившись в подобие тактического стола, демонстрировал нам всё, что удавалось обнаружить сканерам.
– Следов деятельности нашей цивилизации, действительно, нет, – послышался в интеркоме голос Иана. Они с Базили и Натуа рассматривали ту же картинку в трюме на контрольном экране. – Исследователи должны были развесить, хотя бы, наблюдательные зонды.
– Может, и развешивали, – сказал Базили, – подойдём поближе, поищем обломки.
Однако, подойти достаточно близко нам не позволили. Едва после первой коррекции-торможения мы покинули тень планеты, как Падме встревоженно доложила:
– Две цели класса «перехватчик», тип не опознан, пеленг… колеблется.
– То есть, идут прямо на нас? – удивилась Рийо.
– Да, такое впечатление, что они нас видят. Или их наводят. Как – не знаю, на гравиметрах ровный низкий фон.
– Живых на борту не ощущаю, – сказала Осока. – Это дройды. Рати, помоги мне, пожалуйста.
Джедайки уселись на краю подиума в одинаковой позе: ноги под себя, левая рука на плече подруги, правая внизу, где-то в районе солнечного сплетения. Склонили головы, соприкоснувшись лбами. Фарлон, наблюдая эту сценку, был несколько озадачен. Подвинувшись к Эрдени, прошептал ей что-то. Та, в свою очередь, принялась объяснять, чуть не тычась губами ему в ухо.
– Вообще никого живого, кроме нас, – сообщила Осока, откидываясь назад. – Ни на планете, ни на спутнике, ни на камне.
– С автоматами, как я понимаю, переговоры невозможны? – спросил я.
– Нет. Только драться.
– Убрать сканеры, закрыть донный люк! – распорядился я. – Занять места по боевому расписанию.
Ровно через полминуты в рубке появился Иан, выгнал Фарлона из кресла «инженерного» пульта, защёлкнул привязные ремни. Рийо, как всегда в таких случаях, осталась за сканерами и связью, ведь Натуа была занята на не менее ответственном участке – в кормовой турели.
– Рати, ребята, в диване откидываются подлокотники, за ними ремни, пристегнитесь, – сказала Падме.
– Слушать в отсеках, говорит командир, – произнёс я. – На нас идут корабли неизвестного происхождения. Возможности их нам неясны, есть основания думать, что превосходят наши. Поэтому. Пробуем их на зуб с предельной дистанции и сразу уходим. Падме, всё происходящее пишем, что называется, в три ленты.
– Поняла, – сказала та. И добавила: – Предлагаю перенаправить к планете пару ближайших зондов. Пока эти отвлеклись на нас…
– Неплохо бы, – кивнул я. – Что думает начальник экспедиции?