Предвкушение счастья
Шрифт:
Солнце поднималось все выше. Преподобный Эдвард Басе, настоятель церкви Святого Павла, торжественно прочитал молитву и благословил шхуну на счастливое плавание. Рядом с ним стоял Эфраим Эштон, который целых два месяца самозабвенно трудился над созданием этого корабля. Он поминутно поглядывал на часы и изредка толкал в бок сына. Толпа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в ожидании капитана, молодого и красивого ирландца (правда, многие утверждали, что он англичанин).
Капитан же Брендан Джей Меррик держался несколько в стороне, предоставив священнику произнести слова благословения,
Наконец священник закрыл Библию и отступил назад. Эфраим прокашлялся, сверился с часами и разбил бутылку шампанского о борт судна. Тысячи зрителей затаили дыхание.
— У нее слишком узкий корпус, — шептали одни.
— Она сразу же пойдет на дно, вот увидите, — предрекали другие.
— У нее необычно высокая корма, — раздавалось с разных сторон.
Прогремел пушечный выстрел, и тогда красавец капитан, одетый в синий безупречный мундир с красными лацканами и золотыми пуговицами, шагнул вперед, чтобы отправить шхуну в ее первое плавание. Он с любовью посмотрел на корабль, потом взмахнул рукой и отошел, наблюдая, как упали крепления, удерживавшие шхуну.
Шхуна ожила и начала двигаться. Толпа ахнула:
— Она идет!
Шхуна постепенно набирала скорость, а потом с громким плеском скользнула в речную воду и закачалась на волнах.
Послышались восторженные возгласы, музыка и пушечная стрельба. В этот момент что-то маленькое и юркое вынырнуло из облаков и с пронзительным криком пронеслось мимо шхуны, едва не коснувшись крылом ее борта. Потом птица снова взмыла ввысь и стала парить в голубом небе. Это была пустельга. Так шхуна получила имя.
Майра, восседавшая на гарцующем Ригеле, не осталась смотреть на торжественный спуск «Пустельги» дольше, чем это было необходимо. На ней было платье в патриотическую красно-белую полоску, такую же, как флаги на шхуне. Когда шхуна закачалась на воде, Майра едва сдержала слезы.
Он вернулся, этот чертов ирландец, после двух месяцев и теперь предъявит права и на шхуну, и на ее серого жеребца.
Старательно избегая встречи с капитаном, Майра развернула коня и промчалась по Маркет-сквер, а затем по Хай-стрит с такой скоростью, что от ветра на глазах выступили слезы. Но только добравшись до конюшни и поставив Ригеля в стойло, она дала волю своим чувствам. С трудом сдерживая рыдания, она взяла щетку и принялась чистить серебристую шкуру коня. Грязные капли падали на платье, но она не обращала на это внимания. Ригель вытягивал шею и тряс головой от наслаждения, а Майра скребла все усерднее, сердито смахивая рукой набегавшие слезы.
— Эй, есть здесь кто-нибудь?
Рука со щеткой замерла.
Это капитан. Майра подавила рыдание, смахнула слезы и сердито прокричала:
— Оставьте меня одну!
— Вы здесь, мисс Майра?
— Я же сказала, убирайся отсюда, вонючий бочонок с тухлой водой!
Ну вот, так ей стало немного легче, но слезы продолжали литься, и она с еще большим рвением принялась чистить коня.
Майра чувствовала, что капитан стоит у нее за спиной. Не оборачиваясь, она крикнула:
— Разве вы плохо слышите? Я же велела вам убираться!
Внезапно
— Ты что, оглох или ослеп, мешок птичьего помета? Я же сказала, что хочу остаться одна!
Майра вырвала у него руку и закрыла ладонями лицо, громко зарыдав.
— Уходи! Уйди сейчас же!
Но капитан не ушел. Он придвинулся ближе, отвел ее руки от лица, погладил узкие плечи и нежно привлек девушку. Майра прижалась щекой к его белому галстуку, вдыхая свежий запах моря, прикоснулась губами к золотистым пуговицам его синего мундира. Ей казалось, что она ненавидела этого человека, но он был таким надежным, теплым и уютным, что она спрятала лицо на его широкой и крепкой груди. Брендан беспомощно смотрел на нее. Он был в полной растерянности, не зная, что делать. Он где-то слышал, что лучший способ успокоить плачущую девушку — просто обнять ее. Брендан хотел, чтобы она поскорее перестала плакать, потому что у него перехватило дыхание и стало трудно думать.
То, что она зачесала волосы наверх и надела красивое платье, не должно обмануть его. Она была такой маленькой, что едва доставала ему до подбородка, и когда он наклонял голову, ее волосы щекотали ему нос. Желание прижаться подбородком к ее голове было сильным, но страх от того, куда может завести такое чувство, был сильнее. Ему и так пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать себя в руках, когда это маленькое невинное создание так смело предложило себя в обмен на строительство корабля у ее отца.
Он разрывался между желанием убежать и желанием остаться и насладиться прикосновением к этим нежным и заманчивым прелестям прямо здесь, в конюшне, где свидетелем их объятий был бы только этот серый жеребец. Брендан испугался своих собственных мыслей, движения своих рук. Она невинная девушка, и продолжения быть не может. Взяв Майру за руки, он слегка отстранился от нее.
Ее глаза сделались большими и беззащитными. Слезы блестели на щеках, и Брендан, не удержавшись, осторожно вытер их.
Он прекрасно знал, почему плакала Майра: она думала, что он пришел забрать ее коня.
Брендан осторожно спросил:
— Слезы, мисс Майра? Можно спросить почему?
— Нет! — она отпрянула. — Это не твое дело! Прислонившись к дверному косяку, Брендан пнул ногой солому и подумал, есть ли у такой колючки чувство юмора.
— А я думаю, что это мое дело, — ответил он. — Ведь именно спуск на воду моего корабля так расстроил тебя. И я хочу знать почему!
— У меня свои трудности. И если бы я хотела поделиться ими с тобой, то сделала бы это!
Его взгляд обратился к жеребцу, который стоял рядом и с любопытством косился на них.
— А может, все это из-за нашей… сделки?
— Я же сказала, что не хочу говорить об этом!
— Да, я слышал. Но неужели от меня так пахнет?
— Что?
— Я ведь предпочитаю мыться с мылом, как и другие. Так что я озадачен.
— Озадачен? — Майра уставилась на него. — Чем?
— Почему тебе кажется, что от меня воняет?
— Но я этого не говорила!
— А как же бочонок с тухлой водой и птичий помет?