Преемница
Шрифт:
– Джейсон такой взрослый здесь, – задумчиво произнесла вернувшаяся миссис Митчелл, – а ему всего-то десять лет.
Ника внимательно смотрела на мальчика. Казалось, что даже сейчас на фотографии он уводит глаза в сторону, лишь бы только не встречаться с ней взглядом. Сколько Николь помнила, он всегда избегал ее. Даже тогда, в тот день, когда впервые пересек порог их маленькой квартиры в Петербурге. Нику смущал вопрос: как этот американец приехал в далекую Россию, не зная языка и страны, направился именно в тот самый город, где жила она с мамой?
Уже потом, узнав происхождение своей семьи, она поняла почему все
А тогда Анна, открыв дверь незнакомому человеку, согласилась уехать с ним, оставляя старенькую бабушку совсем одну.
Николь плохо помнила детство, проведенное в России, воспоминания всплывали невнятными обрывками: добрые руки бабушки, ее любящие глаза, высокие белые двери в их квартире и большой красивый дом с куполом, видневшийся из окна. Еще помнила, как по ночам кто-то робко стучал в дверь, а потом вошедшие со всхлипыванием что-то рассказывали, прося бабушку о чем-то. Она всегда уходила после таких визитов, возвращаясь лишь к утру бледная и уставшая. Ника вспоминала, как обнимала ее голову тогда, ласкала детскими ручками лицо бабушки, а та улыбалась и говорила, что теперь ей гораздо легче.
А вот своего отца девушка не помнила вовсе. Не знала кто он и куда исчез. Не было ни единой фотографии, ни вещи, ничего. Только однажды Николь спросила о нем у матери. Та молча увела глаза в сторону, пряча выступившие слезы. Тогда стало ясно – мама до сих пор любит его.
Анна ценила мужа, уважала его, но не любила, живя с ним, словно повинуясь чужой воли. Ника помнила, как вечерами мать нарочно задерживалась на первом этаже их большого дома, ища себе занятие как причину не подниматься в супружескую спальню. Даже тогда маленькой девочке было ясно, что мама ищет предлог, ждет, когда ее муж уснет. Только тогда она сможет спокойно отдохнуть, прячась в отдельное одеяло, закутавшись в него так плотно, что, проснувшись утром, нужно было изрядно потрудиться, избавляясь от одеяльного убежища.
Джейсону не суждено было стать любимым мужем, но он был прекрасным отцом для Кэти – обожал свою дочь, позволял ей буквально все, со скоростью звука исполняя любые желания своей дочурки, даря любовь, которой так не хватало ему самому. При этом девочка не была избалована, разумность в ее воспитание вносила Анна. Да и самой Николь жаловаться на приемного отца не было причин. У нее всегда было все самое модное, дорогое, достаточно было подойти и сказать, что ей было нужно, тот лишь кивал в ответ, отводя глаза в сторону. Ника понимала, что Джейсон не любит ее, избегает общения, но все же она ни разу не услышала от него ни одного плохого слова. Он полностью обеспечивал семью материально, хотя тогда, в их общей жизни, она отчего-то думала, что тот обязан это делать и что деньги, водившиеся в доме, это вовсе не его заслуга, будто так было всегда. Лишившись этого, она поняла, как много мужчина работал тогда, как много сделал для их общего, пусть такого разного для каждого, благополучия.
– А это мистер Нолан? – спросила Ника, отвлекаясь от своих мыслей.
Миссис Митчелл согласно кивнула.
– Они дружили с детства. Джейсон, Марк и Роберт. Были прямо-таки не разлей вода.
– Это Роберт Аллен? – удивленно произнесла Николь, указывая
И на этот вопрос женщина ответила утвердительно.
– Я видела его, – пробормотала Ника. Выходило, что сумасшедший старик, на вид которому не меньше семидесяти, на самом деле был сорокапятилетним мужчиной, – что с ним произошло?
– Он заболел, – отрезала миссис Митчелл, давая понять, что разговор окончен.
Внезапно у девушки закружилась голова, к горлу подкатил противный приступ тошноты. Перед глазами промелькнули воспоминания недавней лесной прогулки: покрытое туманом озеро, растерянный вид Майкла, кривая усмешка Саманты и Линда, смешно зажимающая нос. Отчего-то именно образ Линды был самым ярким. Как в замедленной съемке она видела ее глаза, улыбку, слышала смех. Сердце сжалось от страха, предчувствуя беду.
Сара вывела Нику на воздух, решив, что той просто стало дурно в душном помещении подвала. Женщина отправилась в дом за стаканом воды, оставив девушку на крыльце. Перед глазами той еще ярче, чем прежде, вспыхнул образ подруги. Теперь она видела знакомое лицо и не узнавала его: глаза были налиты кровью, лицо искажено болью и злобой.
Николь не помнила, как очутилась у дома семьи Миллер. Ей почудилось, что она просто мгновенно перенеслась сюда, если бы не сбившееся дыхание, она сейчас поверила бы в это. Девушка стояла на крыльце дома и откуда-то знала, чувствовала все, что происходит сейчас с подругой.
Лин было плохо, больно и страшно. Ее тело ломило, острая боль пронизывала насквозь, казалось, что оно больше не принадлежит ей. Кто-то пытался управлять им, он копошился в голове, заменяя ее мысли своими, вселяя ужас и ненависть ко всему живому. Хотелось зажать голову руками и бежать, что есть мочи, не разбирая дороги. Было так страшно, что она была готова убить всех без разбора. Окружающие люди казались смертельной угрозой для нее.
Николь, испугавшись собственных мыслей, стояла на крыльце не в силах пошевелиться. Из дома вышла измученная миссис Миллер с заплаканными глазами.
– Что ты здесь делаешь? – испуганно спросила она.
– Я пришла к Лин, – прошептала Ника, все еще не придя в себя.
Женщина секунду раздумывала, разглядывая девушку, решая можно ли довериться ей.
– Лин заболела, – произнесла она, – мне срочно нужно к доктору Брауну. У меня к тебе просьба: побудь в доме, но не заходи к ней в комнату. Просто побудь в доме. Она будет знать, что не одна…
Девушка молча кивнула в ответ. Женщина проводила ее в дом и усадила в маленькое кресло в холле, оставив одну. Николь сжалась в комок, стараясь даже не шевелиться. Она слышала, как в соседней комнате раздавался вой и скрежет зубов. Весь дом пропитался ужасом, овладевшим Линдой. Вдруг стало тихо.
– Ника, Ника, – раздался слабый голос.
Немного помедлив, осторожно открыв дверь, та все же решилась войти в комнату. По-своему уютная спальня отражала яркий веселый нрав своей хозяйки, повсюду расположились милые игрушки, забавные постеры, стол был усеян баночками всевозможных размеров с кремами и разнообразной декоративной косметикой. Комната была милой, кокетливой и простой. В общее настроение никак не вписывалась нынешняя Лин, привязанная к своей кровати. Сама же девушка не замечала ремней, державших ее. Она была слишком слаба и измучена, чтобы обращать на это внимание.