Прекрасная маленькая принцесса

Торн Айви

Голубые глаза Трэвиса мерцают.

— И у тебя хватает наглости быть растроенной из-за этого? Потому что я только что услышал, что тот великолепный кусок мяса, который трахал тебя снаружи, не только какая-то версия русского мафиозного принца, но и твой жених. Свяжи меня и отшлепай по бокам, но это звучит как мечта, ставшая явью.

Я смеюсь невольно, благодарная за странный юмор Трэвиса. Я не могу заставить себя противоречить ему, сказать, как ужасно со мной обращался Петр. Или что человек, о котором я болтала все лето, на самом деле полный придурок.

Я все еще не могу прийти в себя от осознания этого.

Как только

я обдумаю свою новую реальность, я смогу решить, что с этим делать.

2

ПЕТР

— Это был плохой план. Я изолирован и одинок, в сотнях миль от дома и в эпицентре вражеской территории, — рычу я по-русски, хлопая дверью машины с излишней силой. — Ты видела, как братья Маркетти отреагировали на мою помолвку с их сестрой. Сомневаюсь, что Дон Лоренцо сможет их сдержать. Нам повезет, если они не отправят меня обратно к тебе в гребаной коробке.

Еще один жаркий день в августе, слишком жарко для костюма, но я отказываюсь опускаться до шорт. Поэтому вместо этого я надел легкую футболку и джинсы. Но все равно отвратительно душно, как-то хуже, чем в Нью-Йорке, хотя я не могу понять, как это возможно. Боже, я ненавижу Чикаго. Я ненавижу все в стратегии моей матери. Она отчаянная, и она ставит мою шею на кон, чтобы получить то, что она хочет.

— Нам нужен этот союз, Петр, — отвечает она на своем родном русском языке, ее тон ровный и грозный. — Напряженность с Живодерами растет. Она ухудшилась даже после того, как ты ушел. Нам нужны союзники. Нам нужно оружие. И этот брак — ключ. Так что перестань вести себя как капризный ребенок.

Скрипя зубами, я борюсь, чтобы сдержать свой гнев. Я иду через кампус Роузхилла на свой первый урок, ощетинившись от разочарования. Я знаю, что должен сделать это ради своей семьи. Тем не менее, это противоречит всем моим инстинктам. Если дела ухудшаются, я должен быть дома, защищаться от наших врагов и охранять нашу территорию. А не играть в студенческие игры с девчонкой Маркетти.

— Я все еще думаю, что есть лучший способ, — прошипел я, бросив взгляд на парня в бейсболке козырьком назад, который посмотрел на меня не так.

Его вопросительный взгляд означал бы, что он не ожидал, что я буду говорить на другом языке. Полагаю, это территория Маркетти. Он, вероятно, привык слышать итальянский, если что. Ну, теперь я здесь, и я поднимаю волну. Мне немного легче от осознания того, что люди, вероятно, не понимают, что я говорю.

— Ну, пока я главная, неважно, что ты думаешь. Нам нужны ресурсы Маркетти, а значит, нам нужен этот альянс. Так что не облажайся, — заявляет моя мать в сотый раз. — Я им не доверяю, поэтому хочу, чтобы ты пристально следил за девочкой.

— Я знаю. Я понимаю. — Хотя почему она отправила своего единственного сына за сотни миль на территорию семьи, которой она не доверяет? Этого я не понимаю. Не то чтобы я не мог постоять за себя. Но это кажется неоправданным риском за выплату, которая не гарантирована. Если бы Лоренцо Маректти заботился о своей дочери, он бы изначально не согласился на эту сделку. Так что наличие Сильвии в нашем заднем кармане не кажется мне большой разменной монетой.

— Я не думаю, что ты так думаешь, — огрызается моя мать. —

Потому что мы снова ведем этот разговор, Петр. Я хочу, чтобы ты сделал заявление. Никто не трогает девчонку Маркетти, потому что она наша. Даже если вы еще не женаты. Я хочу, чтобы было предельно ясно, на что способна наша семья, потому что мы не можем сражаться на два фронта. Мы и так на пределе.

— И чья это вина? — Требую я, раздраженный тем, как она перемещает меня по доске, как шахматную фигуру.

— Не смей бросать это мне в лицо, — Шипит моя мать через линию. — Все, что я когда-либо делала, было для тебя, чтобы укрепить нашу семью, пока ты не достигнешь совершеннолетия. Я не просила об этом. Твой отец не должен был умереть.

Яд сочится из голоса моей матери. Она так и не простила моего отца за то, что он ее бросил. Он был вождем, богом среди людей, который мог внушить уважение самым легким прикосновением. Я знаю, что моей матери пришлось бороться и выцарапывать каждую каплю уважения, которую она заслужила как Матрона. Она женщина в мужском мире, в конце концов. И я ценю то, что она сохранила нашу семью крепкой, даже укрепила ее за десятилетие после смерти моего отца. Но некоторые из ее поступков были слишком смелыми, слишком жадными, и теперь мы за это расплачиваемся.

— Я просто хочу сказать, что нам вообще не стоит тратить время в Чикаго. — Я сохраняю ровный тон, пытаясь казаться рациональным, а не спорящим.

— Да, ну, можешь винить в этом своих кузенов Петровых. Это они думали, что расширение, это выход, и откусили больше, чем могли прожевать. Теперь я извлекаю максимум пользы из их беспорядка, — возразила моя мать.

— Но, как ты сказала, ты главная, — говорю я прямо, указывая на то, что именно она согласилась на их план и привела его в действие.

Подвох доходит до цели. Моя мать рычит по ту сторону линии, и я уверен, что если бы я был в ее присутствии, она бы меня ударила.

— Просто сделай это, Петр.

— Я сделаю. — Я вешаю трубку, зная, что дальнейшее обсуждение не улучшит наше положение.

Я зашел слишком далеко. Даже будучи сыном Матроны, я не должен подвергать сомнению ее авторитет. Это делает нас слабее как семью, а это последнее, что нам нужно. Моя мать делает звонки, которые она считает необходимыми. И она сделала много хороших звонков с тех пор, как заняла место моего отца. Но на этот раз она ошибается.

Она не должна была позволять моим кузенам Павлу и Дмитрию приезжать в Чикаго в первую очередь. Она не должна была поддерживать их план мести после того, как их почти уничтожил Илья Попов много лет назад. И она, черт возьми, не должна была решать устроить из этого борьбу за власть, похитив Бьянку Попову.

Как она сказала, мы и так слишком истощены. Я понимаю, почему она воспользовалась обстоятельствами и заключила брачный союз с Маркетти. Они являются одной из самых известных мафиозных семей на Среднем Западе с ресурсами, чтобы это доказать. Но мы ведем битвы на слишком многих фронтах. Тем не менее, я не должен был грубить. Прежде всего, она глава нашей Братвы. Матрона. Она моя мать, а я только второй после нее. Я обращался с ней с меньшим уважением, чем она заслуживает, как с моим… ну, паханом, по всем признакам и целям, даже если женщины не могут носить этот титул. Но я позволил своему темпераменту взять верх надо мной. Мне придется разобраться с этим позже. Прямо сейчас мне нужно остыть. И пойти на занятия.