Прекрасная маленькая принцесса

Торн Айви

У меня есть мой Петр.

Он — все для меня. И мы не просто живем долго и счастливо. Ведь впереди у нас еще столько приключений, семья, которую нужно вырастить, и жизнь, которую нужно построить.

Так что для нас это только начало.

БОНУСНАЯ СЦЕНА

СИЛЬВИЯ

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Нервное возбуждение

пульсирует во мне, когда я заканчиваю разговор с Дани, пока мы убираем наши художественные принадлежности.

— Как давно это было? — Спрашивает она, ее глаза блестят от моей нервной энергии.

— Слишком долго, — честно отвечаю я.

Месяцы? Я не видела своих братьев целую вечность, и я так рада, что они все сразу приехали в Нью-Йорк. Мы не собирались все вместе в одно и то же время уже больше года, но в эти выходные у меня есть нечто особенное, чем я хочу с ними поделиться. Поэтому я позаботился о том, чтобы они все были здесь.

— Ну, тогда я лучше уберусь с твоих глаз, чтобы ты могла закончить готовиться. — говорит Дани, притягивая меня к себе в объятия.

Я не знаю, что бы я делала без своей младшей подруги. С тех пор как я переехала в Нью-Йорк, она стала моей лучшей системой поддержки, как и Мила, сестра Петра. Но мы с Дани можем общаться через искусство, и это наполняет мою душу радостью.

— Увидимся в четверг? — Говорю я, провожая ее до двери нашего бруклинского дома.

— Звучит отлично, — соглашается она. Помахав через плечо, она выскальзывает за дверь.

Я на мгновение заглядываю за занавеску и наблюдаю, как она направляется по улице к своей машине. Только после того, как она скользнула за водительское сиденье, я опускаю шторку.

— Хм, посмотрите на эти сексуальные черные пальчики, — раздается глубокий голос позади меня. Мгновение спустя сильные руки находят мои бедра и притягивают меня к твердому телу.

Я удовлетворенно мурлычу, тая в объятиях Петра, и наклоняю голову, чтобы он открыл доступ к моей шее. Его губы касаются нежной плоти, отчего по рукам бегут мурашки.

— Весело провела время? — Шепчет он мне на ухо.

— Мне всегда нравится проводить время с Дани.

— А я смогу увидеть, над чем ты работаешь?

— Нет, пока я не закончу. — Говорю я, и Петр повторяет за мной своим глубоким баритоном, отвечая на свой же вопрос совершенно синхронно, потому что он слишком хорошо знает мое правило.

Я хихикаю, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него через плечо, и встречаю его напряженный серый взгляд.

— Я оставил Ислу с няней, — пробормотал он, имея в виду нашу дочку.

Я поворачиваю запястье и смотрю на часы. 4:23.

— У нас еще есть время, — жеманно говорю я.

Петр игриво фыркает, прежде чем поймать мои губы, и во мне вспыхивает головокружительное чувство предвкушения, которое я испытываю всякий раз, когда нахожусь рядом с ним. Это то, ради чего я живу, этот огонь, горящий глубоко в моем животе. Пьянящий голод, который поглощает меня каждый раз, когда наши губы встречаются.

Переплетая мои пальцы со своими, Петр тянет меня из фойе к лестнице, и я поднимаюсь за ним. Мы проходим лишь половину пути, прежде чем он поворачивается, чтобы поцеловать меня еще

раз. И хотя мы уже должны были стать взрослыми, безрассудное чувство несдержанности закручивает мои губы.

— Что-то смешное? — Спрашивает он, прижимая меня к стене своим телом, а его пальцы нежно смыкаются вокруг моего горла.

— Иногда я задаюсь вопросом, повзрослеешь ли ты когда-нибудь, — поддразниваю я.

— Я уверен, что в определении понятия «взрослый» говорится, что я могу трахать свою жену — мать моего ребенка — когда мне, черт возьми, заблагорассудится, — парирует он, прежде чем снова приникнуть к моим губам.

Его руки скользят по моим бокам, находят мои бедра и грубо притягивают меня к себе. Я чувствую его возбуждение сквозь прослойку между нами, его твердый член упирается мне в бедро. А потом его пальцы сгибаются, сминая мою юбку, и он медленно поднимает ее, обнажая мои ноги.

— Петр, — вздыхаю я. Но я не могу заставить себя сказать ему остановиться, даже несмотря на то, что в нашем доме полно сотрудников, которые могут наткнуться на нас в любой момент.

Он стонет, приостанавливаясь в своем продвижении, и покусывает мою губу, чтобы показать, насколько он взвинчен. Мое ядро восхитительно напрягается. Я люблю, когда он такой возбужденный и при этом игривый.

Проводя руками по его крепкой, мускулистой груди, я наслаждаюсь ощущением его силы. Затем я хватаю его за рубашку обеими руками и начинаю тянуть его вверх по лестнице.

Я веду его вслепую, веря, что он не даст мне упасть, пока его сильные руки обхватывают меня за талию. Где-то за последние три года он завершил свой переход от юноши к мужчине. И я не могу нарадоваться тому, как много его теперь можно оценить. Вся эта прекрасная, атлетическая мускулатура со временем только улучшилась, наполнилась, пока он не стал состоять только из мышц и пьянящей плоти.

Не успели мы подняться по последней лестнице, как Петр подхватывает меня на руки и обхватывает моими ногами свою талию. Я прижимаюсь к нему грудью, пока между нами не остается свободного пространства.

И страстно целую его.

Снова раздается звук открывающейся и закрывающейся двери, и Петр поворачивается, прижимая меня к прочному дереву двери нашей спальни. И мы славно остаемся одни.

С моими ногами на его талии, я дергаю за рубашку, натягивая ее на рельефные мышцы его спины. Петр помогает мне, снимая рубашку и обнажая широкие плечи и хорошо очерченные грудные мышцы.

— Боже, кто бы тебя ни создал, он художник, — вздыхаю я, прослеживая линии ключиц и грудины на пути к его впалому прессу.

Петр мрачно усмехается.

— Не вспоминай о моих родителях в такое время, — поддразнивает он. А я фыркаю.

Затем я запускаю пальцы в его густые локоны, нежно перебирая их.

— Я пыталась быть духовной, — ругаюсь я сквозь зубы. Но я не могу злиться на него, когда он так грешно улыбается мне.

Затем его губы скользят по моим, и его язык проникает между ними, чтобы почувствовать мой глубокий вкус. В то же время его руки снова принялись за работу, задирая подол моей юбки. Как только свободная ткань сбилась на талии, его руки переместились к моим бедрам, разминая упругую плоть моей попки.