Прекрасная жертва
Шрифт:
– Я рада, что вы уходите, - безразлично заметила я. – Меня тошнит от ППЧ (Публичное Проявления Чувств).
Кирби показала мне язык и позволила Гуннару отвести ее к выходу. Он остановился, и она тоже.
– Удачи завтра, - пожелал Гуннар.
На лице Кирби вспыхнула озорная улыбка. – Удача понадобится парню.
– Выметайтесь, - ответила я.
Я дотянулась до боковушки дивана, схватила подушку и бросила ее в сторону двери. В это же время Гуннар вытащил Кирби и закрыл за ней дверь. Подушка отскочила от старого деревянной поверхности
Мое тело отяжелело, когда я, заставив себя подняться с кресла, побрела в спальню. Край одеяла был откинут с тех пор, как я вылезла оттуда. Я просунула ноги под одеяло, натянув его до самого подбородка и прижимая к себе.
Я сделала вдох, наслаждаясь свободой после полных пяти лет горя и вины. Возможно, я и позволяла своим родителям практически всегда принимать за себя решения, но вопреки всем доводам и страхам, я освободилась от них. Временами они напоминали о себе, но больше не могли причинять боль.
Мои веки отяжелели, и я несколько раз моргнула, прежде чем позволить себе погрузиться в сон, без кошмаров о ярких лампах, белых стенах, хватающих незнакомцах или отдаленных криках. Подобные сны прекратились месяц спустя, как я переехала в этот маленький лофт. Теперь, я вижу омлеты, чизкейки, сладкий чай, Чака ругающегося над плитой и указания Федры по рассаживанию посетителей. Нормальная жизнь заменила тяжесть невыносимых ожиданий.
Я глубоко вдохнула и выдохнула, но в этот раз мне привиделось не «Bucksaw».
Мне приснился Тейлор.
Глава 3
Зазвенел будильник, вырвав меня из сна, и я дотянулась и шлепнула ладонью по кнопке. Мои ноги запутались в простыне, а одеяло валялось на полу, как и всегда.
Я потянулась, медленно поднялась, и зажмурилась, когда сквозь окно пробивалось яркое утреннее солнце. Белые стены в комнате были простыми, но я не осмелилась просить Федру что-то менять. Она с Чаком и так много для меня сделали, позволив жить в квартире на верху, чтобы я смогла скопить денег.
Я одела одну из своих футболок с V-образным вырезом, которые висели в моем шкафу, и мои любимые джинсы, которые я купила в местном отделении ARC Thrift Store (прим. ред. Универмаг Колорадо). Эти выцветшие джинсы были как раз той парой, которую я купила спустя пару дней после того, как поселилась в этой квартире, когда получила свою первую зарплату, и как раз после того, как Федра узнала, что я сплю в машине, которую спустя десять дней забрали мои родители и продали.
Раньше, в доме моих родителей, мой шкаф ломился от дизайнерской одежды, но в этом шкафу у меня было полно места. Если не считать вещей, которые я закинула в сумку – косметику, вода, закуски и коробку с обувью, когда я убегала, то взяла с собой только свою машину и сумку с вещами. Пять лет работы в кафе обеспечили меня еще пятью парами джинсов, тремя шортами, и десятком, а то и больше, футболок. Как-то проще жить налегке, особенно если тебе некуда
Я собрала длинные волосы на затылке, позволяя челке упасть, и каждый раз моргая, она попадала в глаза.
Она всегда лезет мне в глаза!
Я пропустила день стрижки Фэлин. Поэтому посмотрев на комод, где лежали ножницы, я решила оставить все как есть, и подстригусь ко встрече с милым, но определенно несчастливым лесным пожарным. Маловероятно, что он сможет конкурировать с его идеальной копией в моем сне, с тем, кто смог довести меня до оргазма одним только томным взглядом. И теперь, досрочно, мой мозг определил его раздел разочарований.
После умывания скрабом лица, и утренних процедур, я схватила свой фартук и толкнула дверь. Быстрым поворотом ключа, я замкнула дверь. И пройдя чуть дальше по коридору и спустившись по пятнадцати ступенькам, я оказалась снова в Bucksaw.
Чак уже стоял за разделочным столом, и Федра считала наличные в кассе, утреннее солнце играло с седыми прядями ее волос.
– Будто никуда и не уходила, – озвучила я .
– Ты говоришь это каждое утро, – отозвалась Федра.
– Я, правда, чувствую это каждое утро.
– Ты и это говоришь каждый раз. – сказал Чак. Он поставил на стол тарелку с блинчиками, политыми сиропом, и украшенными порцией взбитых сливок и нарезанной клубники. Тарелка стояла прямо на стойке между кухней и обеденным залом.
– Для записи, я могу думать только об одном месте, где бы сейчас хотела оказаться. – сказала я, взяв тарелку.
– И ты туда доберешься. – сказал Чак.
– Ладно, малышка, – начала Федра, в ее голосе послышалось предупреждение. – Он до безумия милый.
– Ничего такого, с чем бы я не смогла справиться. – мои слова были едва понятны, я говорила с набитым ртом.
– Так он заберет тебя отсюда?
– спросил Чак, скрестив руку, выглядывая из окна, которое было как раз на уровне его груди.
Этого места хватило, чтобы в самое загруженное время разместить до пяти тарелок.
Он посмотрел налево, как раз туда, где через двойные двери на кухню вошел Гектор.
– Доброе утро. – сказал Чак.
– Здравствуйте, мистер Чак. – сказал Геркор, усаживаясь на стул в дальнем конце бара. Он помолился над своим отлетом, который принес с кухни и запихнул сразу четверть себе в рот.
В двенадцати футах от места, где сидел Гектор, была лестница в мою квартиру.
– Фэлин, на что ты смотришь? – спросила Федра.
– Меня начинает беспокоить, что любой посетитель может подняться по этой лестнице.
– Разве ты не заметила, но я не особо люблю любопытных.
Чак засмеялся.
– Даже детей. Помнишь, как ты довела ребенка Моррисов до слез.
– Чак, хватит об этом. Он уже учится в средней школе, сколько ты еще будешь мне об этом вспоминать?
– Всегда, – сказал Чак.
– Потому что я обожаю смотреть на твое выражение лица, когда я каждый раз напоминаю тебе об этом.