Прекрасное чудовище
Шрифт:
– Вася?– Голос моей мамы доносится из моей спальни. – Где ты? Я думала, ты… Ее слова обрываются, как только она открывает дверь в ванную. – В чем дело?–
– Ничего.– Я вытираю нос рукавом и улыбаюсь. – Я возвращаюсь на Сицилию.
Моя мать пугающе замирает. – Что?–
– Я люблю его, мама. Я влюблена в Рафаэля.
Мама бросается ко мне и приседает возле унитаза, обнимая меня. – Тише. Ты просто запутался, детка. Это пройдет.
– Я не запуталась, мама. Впервые за несколько месяцев я думаю ясно. Я сжимаю ее руку. — Я возвращаюсь к нему.
Она
— Мне не нужно твое разрешение, мама. Я вытираю слезы со щек и встречаюсь с безумным взглядом матери. – Ты как никто другой должен понять, что когда твое сердце выбирает кого-то, пути назад уже нет.
– Нельзя за два месяца полюбить человека, Василиса!–
– Ой? Сколько времени тебе понадобилось, чтобы влюбиться в папу?–
– Это было другое.
– Ага. Он шантажировал тебя, чтобы ты вышла за него замуж! Могу добавить, дважды. Я фыркаю. — Он говорит, что ты влюбился в него всего за день.
– Точно нет! Это заняло у меня как минимум месяц.
Из меня вырывается смех. – Вот и все.
Лицо моей матери падает, на нем написано беспокойство. — Ты уверен, что испытываешь чувства к этому мужчине?
– Да.–
– Сколько ему лет?–
– Тридцать девять. Какое это имеет отношение к тому, что я чувствую?–
– Я просто говорю. Он намного старше. Опытный. Я понимаю, как такой человек, как он, может заставить девушку влюбиться в него. Это просто увлечение, и оно пройдет.
Я беру ее руку и прижимаю ее ладонь к середине своей груди. – Во мне есть дыра, прямо здесь. Это произошло в тот момент, когда я проснулся в самолете и понял, что Рафаэля со мной нет. Одна только мысль о возможности никогда больше не быть с ним приводит к тому, что эта дыра расширяется. Я чувствую себя пустым без него. Я вернулся. Но мое сердце осталось на Сицилии. С ним. И никто не может жить без своего сердца, мама.
– Но . . . Ты не можешь просто взлететь. Твой папа потеряет это, Вася. Он никогда не позволит тебе уйти.
– Я знаю. Поэтому я бы хотел, чтобы вы объяснили ему, что я больше не маленькая девочка, которую ему нужно защищать от монстров. Это больше не то, что мне от него нужно. Я хочу, чтобы он понял: хотя я люблю его и всегда буду любить, мне пора начать жить своей жизнью.
– Ты знаешь, как маниакально твой отец защищает тебя и Юлю.
– Да. Но мне не нужна его защита, мама. Мне нужна его поддержка.
— Хорошо, — выдыхает она. – Знаешь, бывают случаи, когда твой отец все еще просыпается весь в поту из-за сна о взрыве в торговом центре. Мне тоже снятся кошмары по этому поводу. Боже, я так благодарна, что ты был тогда таким маленьким, что не помнишь этого.
– Это было много лет назад.
– Не имеет значения. Подобные вещи откладываются в вашей памяти, и сколько бы времени ни прошло, вы не можете их забыть. Вы даже не представляете, как это было страшно, Василиса. Она сжимает мою руку и вздрагивает. – Столько крови. Роман добрался до тебя первым, и ему пришлось фактически вытащить
Его руки . . . Его лицо . . .Пол валится у меня из-под ног. Мама продолжает говорить, что-то о приезде машин скорой помощи, но слова не доходят. Руки и лицо. Измельченный. Нет, это не может быть он.
Я вспоминаю тот день, который мы провели вместе в ванне. Рафаэль спрашивает меня о шраме на моей спине. Он что-то сказал. . . Кое-что о кисмете.
Судьба.
– Как он выглядел?– Я шепчу. — Человек, который меня спас?
– Я. . . Я не знаю. Он был весь в крови. Я думаю . . . У него были темные волосы. И он был высоким. Широкий. Помню, я подумал: возможно, именно его такой большой размер и смог защитить тебя от всего этого стекла. Роман пытался его найти. После. Он обратился к Эндри Душку, лидеру албанского картеля, из-за татуировки, которую твой отец увидел на руке молодого человека. Но Душку ему сказала, что никто из их участников в тот день не пострадал.
– И . . . Я глотаю. – Как выглядит знак албанской банды?–
– Эм. . . Я не уверен. Я думаю, это два кинжала с зеленой змеей…
— Свернулись вокруг них, — перебиваю я, и слезы снова угрожают вылиться из моих глаз.
– Да. Откуда ты это знаешь?–
– Я видел это.–
Он знал. Он знал и не сказал ни слова. Должно быть, он понял это, когда мы говорили о моем шраме. Но он не дал получить преимущество. Никаких сделок. Никаких сделок. Никаких долгов, которые заставят меня остаться.
Вы ему не в долгу, сказал он.
Я обнимаю маму за спину и целую ее в щеку. – Юля разозлится, потому что вы, ребята, не взяли ее с собой в аэропорт.
– Последние несколько дней она плохо себя чувствовала, поэтому мы позволили ей поспать. И мы не знали, чего ожидать, Василиса. Мы не знали, в каком состоянии ты будешь. Этот человек держал тебя месяцами и… . .
Грустная улыбка тронула мои губы. – Позволь мне заверить тебя в одном, мама. Руки этого человека — самое безопасное место, где я когда-либо мог быть.
– Что ты имеешь в виду?–
— Потому что это был он, — шепчу я. – Человек, который спас мне жизнь много лет назад. Это был Рафаэль.
Глава 18
– Нельзя ни при каких обстоятельствах пропустить ни одного человека– , — говорю я людям, собравшимся вокруг меня, и проверяю магазин своей полуавтоматической винтовки. – Одна шальная пуля, и вся эта территория позади нас разлетится в клочья.
– Босс, у меня на линии ваш брат.