Прекрасное далеко
Шрифт:
Змеи извиваются и шипят.
— Обещай мне, что не вернешься в то место, пока не создашь союз. Высокая госпожа, твоя сила…
— Что, неужели это и есть вся я — в магии? Никто не видит, какова я на самом деле. Все видят только то, что хотят видеть, видят лишь то, что я могу для них сделать! А кто я на самом деле, никого вообще ни черта не интересует!
Я плачу, и мне самой это отвратительно. Я отворачиваюсь и жду, пока слезы иссякнут, а когда снова смотрю на горгону, я уже другой человек, человек, которому никто не может приказать,
— Можешь отправляться дальше, горгона. Наш разговор закончен.
Впервые гордая воительница выглядит неуверенной, и меня это радует.
— Высокая госпожа…
— Наш разговор закончен! — повторяю я. — Если я пожелаю поговорить с тобой, я тебя найду.
Девушки затевают веселую игру на траве. Фелисити толкает Бесси, та толкает ее в ответ.
— Тебе меня не одолеть, — поддразнивает Бесси, ее глаза блестят.
Смех Фелисити — колючий, как сорняки.
— Я уже тебя одолела, ты разве не заметила?
Завывая, как баньши, и хохоча, они хватают друг друга за руки и борются, пытаясь повалить друг друга, а Пиппа их подстрекает. Я несусь к ним на огромной скорости и сбиваю обеих, как кегли, при этом расшибив себе губы до крови. И никто не смеется громче меня, когда тяжелый металлический вкус наполняет рот и кровь льется на платье, словно безжалостный дождь.
Глава 35
Хотя до бала-маскарада еще несколько недель, миссис Найтуинг решительно настаивает, что девушки должны подготовить разные развлечения для гостей.
— Это будет своего рода подношение им — когда вы покажете, какими замечательными леди вы стали и как вы талантливы, — говорит она, хотя я подозреваю, что наши маленькие, тщательно заученные представления скорее докажут талант нашей директрисы.
Нам предназначены разные роли. Сесили, Марта и Элизабет должны исполнить какой-то балет. Фелисити будет играть менуэт. Поскольку я не умею ни петь, ни танцевать, ни говорить по-французски и не играю ни на каком инструменте, я спрашиваю у миссис Найтуинг, нельзя ли мне прочесть стихи, и она с облегчением соглашается, радуясь, что я могу сделать хоть что-то такое, что не связано с сельскохозяйственными животными или с инструментами, на которых играют, зажав их между коленями. Остается только выбрать подходящие стихи и не перепутать слова. К несчастью, Энн не разрешают петь для гостей. Это наказание за нашу выходку на Рождество, миссис Найтуинг не желает огорчать наших покровителей, они ведь знают все о скандале.
Энн стоически выносит несправедливость, а я с удовольствием думаю о том дне, когда Энн сообщит всем, что она уезжает, чтобы стать актрисой театра мистера Каца, под покровительством самой мисс Лили Тримбл.
Фелисити сидит за пианино, наигрывая менуэт.
— Уж очень это будет скромный прием, не пышнее, чем обычный чай в саду, — ворчит она. — Только костюмы и утешают. Все это и в сравнение не идет с балом, который
— Уверена, что говорила уже раз-другой.
Или раз двадцать. Я перелистываю книгу стихов, выданную директрисой. Все стихотворения настолько слащавы, что у меня болят зубы. Мне никогда не прочесть ни одно из них с серьезным лицом.
— Может, вот это, о приносящих свет? — предлагает Энн. — Оно как будто не слишком ужасное.
Я кривлюсь.
— Это не то самое, в котором Флоренс Найтингейл появляется на поле боя в виде ангела? Или это та поэма, в которой адмирала Нельсона сравнивают с каким-то греческим богом?
Фелисити бросает терзать пианино и садится на пол рядом с нами.
— Я все думаю и думаю о прошлой ночи. Это было наше самое волнующее приключение в сферах!
— Ты хочешь сказать, в Зимних землях, — шепчет Энн. — А ты действительно видела там Евгению Спенс, Джемма?
— А нам она не показалась, — фыркает Фелисити.
Я боюсь, что она захочет посостязаться со мной.
— Я уже все вам рассказала, — говорю я, защищаясь. — Вы хоть поняли, что мы можем спасти и ее, и сферы?
Фелисити надувает губы.
— Ты имеешь в виду — ты можешь спасти.
— Мы можем, — поправляю я. — Но прежде мы должны найти тот кинжал, что прихватила Вильгельмина, а я лично понятия не имею, где его искать.
— Может быть, он где-то здесь, в школе Спенс, — предполагает Энн.
— Да мы ведь и того не знаем, можно ли доверять Вильгельмине! — произносит Фелисити. — В конце концов, она ведь этот кинжал украла?
— Я думаю, она совершила ошибку, а теперь намерена искупить свою вину и привести меня к кинжалу, — предполагаю я.
— Но прежде всего — зачем вообще она его взяла? — не уступает Фелисити.
— Эй, вы ведь должны репетировать ваше выступление! — сердито восклицает Сесили, уперев руки в бока.
— Они помогают мне подобрать стихи, — отвечаю я, изо всех сил изображая пренебрежение.
Дверь широко распахивается, и я пугаюсь, что миссис Найтуинг явилась, чтобы велеть нам трудиться поусерднее. Но она обращается к Энн:
— Мисс Брэдшоу, не могли бы вы пойти со мной?
Опустив голову, Энн следует за директрисой, а я даже вообразить не могу, какие неприятности ее ожидают.
— Наконец-то, — злорадно произносит Сесили.
— Сесили, тебе что-то известно? — спрашивает Фелисити.
Сесили изображает пируэт.
— Ее кузина приехала из деревни, чтобы забрать ее! Бригид уже наверху, укладывает вещи Энн!
— Но они не могут! — вскрикиваю я.
Мы с Фелисити обменивается испуганным взглядом.
— Они решили, что пора. Более чем пора, если меня спросите.
— Ну, мы тебя не спрашиваем! — рявкаю я.
Рот Сесили открываемся в изумленном «о», и именно так ее застает мисс Мак-Клити, а я проклинаю себя за вспышку.