Прекрасное далеко
Шрифт:
Я снова переношу внимание на трещину на потолке. Мне хочется заклеить эту ранку пластырем. Содрать краску с досок и покрасить все заново. Перекрасить в другой цвет. Вообще заменить весь потолок.
— Она просто упала, — говорю я глухим голосом.
Темные глаза мисс Мак-Клити всматриваются в меня, взвешивая, оценивая.
— Значит, это просто несчастный случай?
Я тяжело сглатываю.
— Просто несчастный случай.
Я закрываю глаза и делаю вид, что засыпаю. Проходит, как мне кажется, невероятно много времени, но наконец я слышу, как шуршат
Я действительно сплю. Мой сон беспокоен, я бегу то по черному песку, то по свежей траве. Но что бы ни было под ногами, я бегу только потому, что хочу оказаться как можно дальше. Я просыпаюсь — и вижу лица Фелисити и Энн в нескольких дюймах от своего. Это приводит меня в чувство.
— Пора отправляться в сферы, — говорит Фелисити.
В ее глазах горит предвкушение.
— Мы уже целую вечность там не были, правда, Энн?
— Да, я именно так себя чувствую, — соглашается Энн.
— Отлично. Дайте мне минутку.
— Что тебе снилось? — спрашивает Энн.
— Не помню. А что?
— Ты плакала.
Я трогаю свои влажные щеки.
Фелисити бросает мне плащ.
— Если мы не отправимся прямо сейчас, я сойду с ума!
Я надеваю плащ, прячу руки и слезы в карманы, так глубоко, будто их вовсе не существовало.
Глава 46
В тот момент, когда мы ступаем на Пограничные земли, мне вдруг все кажется совсем другим. Как будто везде воцарился беспорядок. Лианы разрослись, ноги тонут в них по лодыжки. На самых верхушках елей сидят вороны, как черные кляксы. Пока мы идем к замку, вороны следуют за нами, перескакивая с ветки на ветку.
— Они как будто следят за нами, — шепчет Энн.
Фабричные девушки не приветствуют нас радостными криками, как обычно.
— Где они все? Где Пиппа? — спрашивает Фелисити, прибавляя шагу.
Замок пуст. И, как окружающая его земля, весь зарос сорняками, неухожен. Цветы засохли, по их пурпурным стеблям ползают черви. Я наступаю на пятно какой-то трухи и с отвращением топаю ногой, чтобы стряхнуть с ботинка мучнистую пыль.
Мы бродим по заросшим лианами комнатам, зовем девушек по именам, но никто не откликается. Я слышу тихий шорох за гобеленом. Я отодвигаю его в сторону — и вижу Вэнди; лицо у нее грязное, залитое слезами. А пальцы посинели.
— Вэнди! Что случилось? Почему ты прячешься?
— Это все крики, мисс, — шмыгает она носом. — Раньше они тихими были. А в последние дни я их постоянно слышу.
Фелисити заглядывает за другие гобелены в надежде, что девушки просто затеяли игру в прятки.
— Эй-эй! Пиппа! Пиппа Кросс!
Надув губы, она падает на трон.
— Да где они все?
— Как будто просто растаяли.
Энн открывает дверь в другую комнату — но там нет ничего, кроме лиан.
Вэнди вздрагивает.
— Я иногда просыпаюсь и так себя чувствую, словно я здесь — единственная душа.
Она робко протягивает покрытые синими пятнами пальцы к
— Вэнди, ты ела эти ягоды? — спрашиваю я.
Лицо девушки искажается страхом.
— Но ничего больше не было, мисс, а я так проголодалась!
— Я поднимусь на башню, осмотрю окрестности, — говорит Фелисити, и тут же ее шаги звучат на осыпающейся лестнице.
— Мне страшно, мисс, — говорит Вэнди, и из ее глаз льются слезы.
— Ну, ну… — Я поглаживаю ее по плечу. — Мы ведь здесь. Все будет хорошо. А как поживает мистер Дарси? Где твой беспокойный дружок?
Губы Вэнди дрожат.
— Бесси сказала, он прогрыз клетку и сбежал. Я его звала, звала, но он так и не вернулся.
— Не плачь, не плачь. Давай лучше попробуем его найти. Мистер Дарси! — зову я. — Ты очень плохо себя ведешь, крольчонок!
Я ищу везде, где только мог бы спрятаться глупый кролик — в корзинах с ягодами, под полусгнившими коврами, за дверями. Потом я замечаю клетку, стоящую на алтаре в церкви. Ветки, из которых она сплетена, выглядят целехонькими, никто не прогрызал их, зато дверца открыта.
— Ищешь своих подружек? — В темном углу вспыхивает ярким светом фея. — Возможно, они вернулись в Зимние земли?
В комнату врывается Фелисити.
— Пиппа ни за что не ушла бы без меня!
— Ты в этом уверена? — интересуется крылатое существо.
— Да, уверена, — отвечает Фелисити, но ее лицо мрачнеет.
— Кто-то идет, — говорит фея.
Она молнией вылетает из замка. Фелисити, Энн и я спешим за ней к лесу. По другую сторону ежевичной стены к нам движется облако пыли. Это кентавры, они мчатся во весь опор. У стены они резко останавливаются, не решаясь перейти на Пограничные земли.
Кентавр кричит сквозь колючки, обращаясь ко мне:
— Тебя зовет Филон, жрица!
— Зачем? Что случилось?
— Креостус убит!
В гроте под оливковыми деревьями, где раньше стояли руны Ордена, распростерлось на земле тело Креостуса. Руки вытянуты вдоль тела. Глаза открыты, но ничего не видят. В одной руке Креостус сжимает цветок мака. Цветок словно отражает кровавую рану на груди кентавра. Мы с Креостусом не дружили, уж очень у него был тяжелый характер, но он был таким энергичным… Тяжело видеть его умершим.
— Что тебе об этом известно, жрица? — спрашивает Филон.
Я с трудом отвожу взгляд от пустых глаз Креостуса.
— Я об этом узнала всего несколько минут назад.
— Лгунья! — Из-за камня выскакивает Неела. — Ты знаешь, кто в этом виноват.
Она превращается в Ашу — оранжевое сари, покрытые волдырями ноги, темные глаза…
— Ты думаешь, что это сделали хаджины, — говорю я.
— Ты знаешь это! Креостус отправился разбираться насчет мака. Это вонючее племя обмануло его на целый бушель! А теперь мы находим его здесь, с маковым цветком в руке! Кто еще мог это сделать? Грязные хаджины, с помощью Ордена!