Прекрасное далеко

Брэй Либба

— Вот как? Ну и ну… — Итал пристально смотрит на меня. — Я не видел мистера Картика несколько месяцев. Может быть, он устроился работать в хорошую семью и не может сюда явиться, чтобы поиграть с тобой.

Меня как будто ударили, я чувствую себя по-настоящему оскорбленной, но гораздо больше жалит меня то, что никто с тех пор не видел Картика. И мне становится страшно: вдруг с ним случилось что-нибудь ужасное?

Миссис Найтуинг сгоняет девочек в стадо, и я спешу вернуться под ее начало. Я слышу, как Итал говорит цыганам:

— Не соблазняйтесь

английскими розами. Их красота быстро вянет, а вот шипы остаются навсегда.

— Мисс Дойл! Что вы делали рядом с теми людьми? — бранит меня миссис Найтуинг.

— Да мне в ботинок просто камешек попал, — лгу я. — Я остановилась, чтобы его вытряхнуть.

— Скандал! — шепчет Сесили так громко, что могла бы разбудить мертвых.

Миссис Найтуинг берет меня за руку.

— Мисс Дойл, если вы не возражаете…

Ее слова заглушает громкий крик кого-то из рабочих.

— Ой! Там что-то есть!

Несколько мужчин заглядывают в яму между новой башней и стеной старого строения. Приносят лампу, один человек спускается. Мы следом за миссис Найтуинг подходим к месту событий, толпимся вокруг, надеясь хоть краешком глаза увидеть, что же там нашли.

Рабочие берутся за лопаты. Их перепачканные землей руки быстро движутся взад-вперед, убирая комья засохшей глины. Под землей действительно что-то есть; это камень, как будто от какой-то древней стены. На камне имеются странные отметины, но они слишком стертые и грязные, чтобы их можно было рассмотреть как следует. Мистер Миллер хмурится:

— Что бы это такое могло быть?

— Похоже на винный погреб, — предполагает рабочий с густыми кустистыми усами.

— Или темница, — с усмешкой говорит другой и подталкивает самого маленького из них. — Эй, Чарли! Веди себя хорошо, или как раз туда попадешь!

Он внезапно хватает парня за лодыжку, пугая до полусмерти, и мужчины разражаются грубым смехом.

Миссис Найтуинг берет лампу и подносит ее к старому камню. Она внимательно осматривает его, поджав губы, потом быстро передает лампу мистеру Миллеру.

— Похоже, это осталось от друидов, а может, даже от римлян. Говорят, в этой части страны сам Ганнибал мог проводить свои войска.

— Наверное, вы правы, миссус, — говорит коренастый рабочий. — Похоже на какой-то дорожный знак или вроде того.

А мне этот камень кажется странно знакомым, как сон, который не успеваешь запомнить до того, как он растает и навеки исчезнет из памяти. Я не могу удержаться, пальцы сами тянутся к нему. Дыхание учащается, ладони теплеют. Я хочу прикоснуться к камню…

— Поосторожнее, мисс!

Я едва не падаю в яму, но мистер Миллер отталкивает меня. Руки сразу остывают, меня как будто внезапно разбудили.

— Мисс Дойл! Вы слишком близко подошли! — выговаривает мне миссис Найтуинг. — Девушки, вам вообще не следует быть здесь, и я совершенно уверена, что некоторых из вас уже дожидается мадемуазель Лефарж.

— Да, миссис Найтуинг, — отвечаем мы, но не трогаемся с места.

— Может, нам убрать

его отсюда, миссус? — спрашивает мистер Миллер, и меня охватывает то же самое странное ощущение, хотя я и не понимаю, почему.

Миссис Найтуинг кивает. Мужчины пытаются поднять камень. Они снова и снова повторяют попытку, их лица наливаются кровью, дыхание становится тяжелым. Самый высокий и сильный спрыгивает в яму и налегает на камень всем весом. И отходит в сторону.

— Ни на дюйм не сдвинулся, — говорит он.

— Что нам с ним делать, миссус?

Миссис Найтуинг качает головой.

— Он так давно здесь лежит… Оставьте его на месте.

Глава 8

Фелисити не простила меня за совет насчет леди Маркхэм, поэтому доступ в ее шатер в большом холле для меня закрыт. Нет, Фелисити не говорит, что не хочет меня там видеть, но она весело хохочет в ответ на тупые шуточки Сесили и подробно расспрашивает Элизабет о походе к портнихе, а любое произнесенное мной слово встречает с полным пренебрежением. Я наконец ухожу в кухню.

Там я с удивлением вижу, что Бригид оставила на плите блюдце с молоком. Еще более удивительно, что она прикрепила к стене у двери распятие, а на подоконники положила молодые веточки.

Я отрезаю себе горбушку ржаного хлеба.

— Бригид… — окликаю я, и экономка подпрыгивает на месте.

— Ох, ради всех святых! — говорит она, прижимая ладонь к сердцу. — Не надо вот так подкрадываться к старой Бригид!

— Что ты делаешь? — спрашиваю я. — У нас тут что, есть кошка?

— Нет, — отвечает Бригид, хватаясь за свою корзинку с шитьем. — И это все, что я могу вам сказать.

Но Бригид всегда готова сказать довольно много на любую тему. Нужно просто выманить из нее очередную сплетню.

— Пожалуйста, Бригид! Я ни единой душе не проболтаюсь! — обещаю я.

— Ну…

Она жестом предлагает мне сесть рядом с ней перед очагом.

— Это для защиты, — шепчет она. — Крест и листья рябины на окнах — тоже для этого.

— Защита от чего?

Бригид втыкает иглу в ткань и вытаскивает ее с другой стороны.

— Восточное крыло. Неправильно это — снова отстраивать проклятое место.

— Ты хочешь сказать, оно проклято из-за пожара и потому, что там погибли девушки?

Бригид вертит головой, чтобы убедиться: нас никто не подслушивает. Шитье падает на ее колени.

— Ну да, из-за этого, только я и раньше всегда чувствовала, что там что-то неладно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я и откусываю хлеб.

— Ну, такие вещи обычно чувствуешь всеми печенками. — Бригид касается креста, который всегда носит на шее. — И еще я однажды слышала, как миссус Найтуинг что-то спрашивала у миссус Спенс насчет восточного крыла, и миссус Спенс, да примет ее Господь в сонм ангелов, говорила, что не стоит тревожиться, что она больше ничего туда не допустит, даже если ей придется умереть. Я тогда просто с головы до ног задрожала!