Прекрасное далеко
Шрифт:
Часы все тикают и тикают. Коричневое пятно на полу как будто растет. Я ощущаю на себе взгляд мисс Мак-Клити, она словно подстрекает меня взглянуть на нее. Голос ее снова смягчается, становится нежным, материнским.
— Джемма, мы в течение многих поколений были хранителями магии. Мы понимаем ее жизнь, ее движение. Позволь нам и дальше нести эту ношу. Мы примем тебя в Орден как одну из нас. И ты займешь место, принадлежащее тебе по праву.
— А если я откажусь?
Голос мисс Мак-Клити
— Я больше не смогу вас защищать.
Она хочет меня напугать. Но я не сдамся так легко.
— Мисс Мак-Клити, я должна кое в чем вам признаться, — говорю я, не отводя глаз от пола. — Я не могу войти в сферы. Больше не могу.
— Что вы хотите этим сказать?
Я заставляю себя посмотреть ей в глаза.
— Я пыталась, но сила оставила меня. Я боялась вам об этом сказать. Я не та, за кого вы меня принимаете. Мне очень жаль.
— Но я думала, вы привязали к себе всю магию!
— Я тоже так думала. Но я ошибалась. Или она все-таки не вошла в меня.
— Понимаю, — протяжно произносит мисс Мак-Клити.
Это, наверное, самое длинное мгновение в моей жизни; мисс Мак-Клити смотрит мне в глаза, а я отчаянно пытаюсь не моргнуть, а часы своими тиками и таками измеряют нашу невысказанную ненависть. Наконец мисс Мак-Клити переносит внимание на маленькую фигурку керамического ангела, устроившегося на самом краешке бокового столика.
— Мисс Дойл, если вы лжете, я об этом узнаю в свое время. Подобную силу невозможно скрыть.
— Мне жаль, что приходится так вас разочаровывать, — говорю я.
— Вам и вполовину не жаль так, как мне.
Она пытается отодвинуть ангела от края столика и чуть не роняет его. Фигурка угрожающе пошатывается, но потом встает на место.
— Можно мне теперь пойти спать? — спрашиваю я, и она отпускает меня небрежным взмахом руки.
— Джемма! Тс-с!
Это Фелисити. Они вместе с Энн спрятались под одеялом в кровати Энн. Фелисити выскакивает из-под него, как чертик из шкатулки.
— Что случилось? Неужели мисс Мак-Клити укусила тебя своими клыками?
— Образно говоря, да.
Я наклоняюсь, чтобы снять ботинки.
— Она хотела, чтобы я вступила в Орден и прошла у них обучение.
— Она хотела, чтобы ты отдала им всю силу, ты это имеешь в виду? — фыркает Фелисити.
— А она говорила о том, чтобы и нас принять в Орден? — спрашивает Энн.
— Нет, — отвечаю я, небрежно бросая на пол чулки. — Ей нужна только я.
Фелисити щурит глаза.
— Но ты ведь ей отказала?
Это не столько вопрос, сколько требование.
— Я ей сказала, что больше не владею силой и что не в состоянии проникнуть в сферы.
Фелисити восторженно взвизгивает.
— Отлично,
— Но она вряд ли мне поверила, — предостерегаю я подруг. — Так что нам придется быть очень осторожными.
— Ей с нами не справиться.
Фелисити выбирается из постели Энн.
— До завтра, mes amies!
— Mawah meenon ne le plus poohlala, — отвечаю я с демонстративным поклоном.
Фелисити хохочет.
— Скажи на милость, что это значит?
— Это мой личный французский. Осмелюсь сказать, так он звучит гораздо лучше.
Энн засыпает через несколько минут, а я смотрю на трещины, разбегающиеся во все стороны по потолку. А что, если мисс Мак-Клити права? Что, если сферы не изберут моих подруг или лесной народ? Кого они будут в этом винить? Но в то же время… мисс Мак-Клити уже пыталась заставить меня взять ее в сферы. Она готова сказать или сделать что угодно, лишь бы вернуть сферы Ордену.
Так много вопросов, такая большая ответственность, и полное отсутствие ясного пути… За окном темнеет лес, и только слабые огни костров видны в лагере цыган. Есть еще одно дело, с которым я обязательно должна разобраться сегодня, и я намерена хотя бы на этот вопрос отыскать ответ.
Я осторожно спускаюсь по лестнице, стараясь не издать ни звука. Дверь в большой холл приоткрыта. Лампа до сих пор горит. Я слышу тихие голоса и подкрадываюсь к двери, прислушиваясь.
— Ты уверена?
— Это единственный способ. Мы не можем оставить все на волю случая. Риск слишком велик.
— И ты готова все поставить на этот план? Но у нас ведь нет серьезных доказательств…
— Не надо лишних вопросов. Я не могу сделать этого без тебя.
— Я всегда с тобой. Ты это прекрасно знаешь.
— Знаю.
Дверь открывается, и я прячусь за высоким папоротником в кадке. Мисс Мак-Клити и миссис Найтуинг поднимаются по лестнице, в свете свечи их длинные тени скользят по стене и потолку, все вытягиваясь, пока, кажется, не накрывают собой все вокруг. Я долго выжидаю, хотя услышала, как закрылись двери их комнат. Когда я убеждаюсь, что все окончательно успокоилось, я со всех ног несусь к цыганскому лагерю.
Я подбираюсь к поляне в поисках наилучших путей подхода. И жалею, что у меня нет каких-нибудь объедков для собак. Справа внезапно трещит какая-то веточка, и меня швыряют на землю, и кто-то всем весом прижимает меня к траве.
— Я закричу! — выдыхаю я, хотя мне едва хватает воздуха, чтобы говорить.
— Мисс Дойл! — Картик поднимает меня и ставит на ноги. — Что вы здесь делаете?
— Что ты… зачем ты меня… как какой-нибудь разбойник с большой дороги…
Я стряхиваю с юбки прилипшие листья и пытаюсь отдышаться.